Собрание сочинений Том 2
Шрифт:
— Чудо, мать моя, — говорит Елена Лукьяновна: — в Казанской губернии разбойник объявился. Объявился и стал он народ смущать. «Идите, говорит, я поведу в златые обители». Стали его расстригивать, а он под землю. Как только офицер по-своему скомандовал, а он под землю.
— Все влашебство, — говорила Елена Лукьяновна. — Мужик был и на дух хаживал, а тут его расстригнули, а он под землю. Офицер: «пали», а он под землю.
Ольга Сергеевна удивляется.
— Теперь, —
Слышит Лиза, как рассказчица сахарочку откусила.
— Ну и сидели, и отлично они сидели. Крепость подводная со всех сторон; никуда им выйти невозможно.
— Да! — говорит Ольга Сергеевна.
— Все отлично, так что же, ты думаешь, выдумали? «Дайте, — говорят начальнику своему, — дайте нам свечечки кусочек». Доложили сейчас генералу, генерал и спрашивает: «На что вам свечечки кусочек?»
— Это в подводной крепости? — спрашивает Ольга Сергеевна.
— Там, — отвечает странница. — «Священную библию, говорят, почитать». Ведь, ра зумей, что выдумать надо было. Ну и дали. Утром приходят, а они ушли.
— Ушли?
— Ушли.
— Как же так?
— Так под водою и прошли.
— С огарочком?
— Так с огарочком и прошли.
Слушает все это Лиза равнодушно; все ей скучнее и скучнее становится.
«Где же эти люди? — спрашивает она нередко себя. — Что это за Бертольди такая еще? что это за чудовище? — думает Лиза. — Верно, это лицо смелое и оригинальное».
А тут Елена Лукьяновна сидит, да и рассказывает:
— Ну уж, мать, был киятер. Были мы в Суконных банях. Вспарились, сели в передбанник, да и говорим: «Как его солдаты-то из ружьев расстригнули, а он под землю». Странница одна и говорит: «Он, говорит, опять по земле ходит». — «Как, говорим, по земле ходит?» — «Ходит», говорит. А тут бабочка одна в баню пошла, да как, мать моя, выскочит оттуда, да как гаркнет без ума без разума: «Мужик в бане». Глянули, исправда он. Так и стоит так, то есть так и стоит.
— Боже мой! — простонала Ольга Сергеевна.
— Да. Как женщины увидали, сичас вразброд. Банчик сичас ворота. Мы под ворота. Ну, опять нас загнали, — трясемся. «Чего, говорит, спужались?» Говорим: «Влашебник ходит». Глядим, а она женскую рубашку одевает в предбаннике. Ну, барышня вышла. Вот греха-то набрались! Смерть. Ей-богу, смерть что было: стриженая, ловкая, как есть мужчина, Бертолева барышня называется.
— Экая мерзавка, — замечала Ольга Сергеевна.
— Стриженая.
— Фуй.
Лиза гуляла. Был одиннадцатый час очень погожего и довольно теплого дня.
Лиза обошла Патриаршие пруды и хотела уже идти домой, как из ворот одного деревянного дома вышла молодая девушка в драповом бурнусе и черном атласном капоре, из-под которого спереди выглядывали клочки подстриженных в кружок золотистых волос.
Девушка шла довольно скоро, несколько вразвал. В руках у нее были две книги, пачка папиросных гильз, стклянка с бесцветной жидкостью.
Поравнявшись с Лизой, девушка хотела ее обойти, но поскользнулась, уронила папиросные гильзы и стклянку, которая тотчас же разбилась и пролилась.
Лиза инстинктивно нагнулась, чтобы поднять разбитую стклянку и гильзы.
— Не трогайте, — спокойно произнесла тонким дискантом девица.
— Я хотела поднять ваши гильзы.
— Нет, это уж ни на что не годится. Они облиты едким веществом, их теперь нельзя набивать. Какая досада! — окончила девушка, отряхивая марселиновую юбку. — Это все прогорит теперь, — продолжала она, указывая на брызги.
— Что ж это было в этой стклянке?
— Это была кислота для опытов.
— Скажите, пожалуйста, вы не mademoiselle Бертольди? — спросила, несколько конфузясь, Лиза.
— Допустим-с, что это так.
— Я слыхала о вас.
— Бранят меня?
— Да… некоторые.
— А вас как зовут?
— Бахарева, — отвечала Лиза.
— Слыхала, Бычков говорил о вас. Вы где живете?
— Я далеко.
— Зачем же вы идете сюда на Бронную? А впрочем, я не знаю, зачем я об этом вас спрашиваю.
— Я гуляю, — отвечала Лиза.
— Вы работаете над чем-нибудь?
Лиза затруднилась ответом.
— Я читаю, — отвечала она.
— Я теперь работаю над Прудоном * . Он часто завирается, и над ним надо работать да работать, а то сейчас загородит вздор. Вы знакомы с Прудоном?
— Только по журнальным рецензиям.
— О! Наша специальность — доведение мысли до состояния непроизводительности. Это факт.
— Ну, не все же пропадает, — возразила Лиза.
— Факт.
— Я, впрочем, не читала Прудона.
— Зайдите ко мне, я вам дам.
Лиза поблагодарила.
— Только работайте над ним, а не берите ничего на веру: у него тоже есть подлая жилка.
— У Прудона?
— Факт, — зарешила Бертольди и, остановись у калитки одного грязного двора в Малой Бронной, сказала: — Входите.
Лиза вошла во двор, за нею перешагнула Бертольди.