Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
Ах, люди! Ах, молва! Как часто наши понятия стереотипно неподвижны и сколько требуется сил, чтобы сдвинуть их с насиженного места!
А ведь между тем не кто иной, как древний Эпикур, сказал мудрое и столь важное в нашем разговоре.
"Из желаний, - сказал он, - одни естественны и необходимы, другие, естественны, но не необходимы, третьи же ни естественны, ни необходимы, но порождены пустыми представлениями".
Пустыми представлениями? Как всегда, великое просто.
Ведомые пустыми представлениями, "люди гибнут за металл", надо же, гибнут и в наше, все понявшее время - гибнут, как будто
Гибнут, ломая себя, своих близких, считая важной целью лишь то, что материально, но что не создает еще само по себе духовной, осмысленной, полной жизни.
Но вспомним вечный вопрос: как жить? Во имя чего? Быть или не быть? И какие выводы надо сделать из писем Александра Козаря и В. В. и рассуждений, следующих за ними?
Нужны ли, должны ли быть какие-то еще выводы?
Верно, многое сказано выше. И все же, к чему педагогика, к чему воспитание, вся духовность нашего общего мира должны стремиться, как работать, чтобы люди, прошедшие теорию смысла жизни, на практике не принимали за жар-птицу ощипанную, хоть и калорийную, с точки зрения здравого смысла, курицу?
Ну, например: сдерживать или развивать стремления с детства? Но что значит - человек без стремления?
Быть первым - неужели так плохо такое желание? Прекрасно в состязании, и не только спортивном, а профессиональном или научном. Быть первым среди людей не хорошо и не плохо, а сложно, и к этому надо готовиться, вырабатывая в себе сложные нравственные достоинства. Но убивать в себе тягу к первенству - то же самое, что ломать мотор в самолете.
Неужто деньги, имущество - такое зло? Не добро и не зло. Необходимость. Классики философии - помните?
– утверждали, что в будущем золотом будут украшать общественные туалеты. Пока же без денег не обойтись, и, воспитывая отношение к деньгам - а отношение надо воспитывать!
– нелишне вспоминать, что деньги есть мера труда и к ним надо относиться бережно, почитая и свою, и чужую работу.
Бережно, но не скаредно, жадно наращивая число материального, превращая его в циничного и надежного божка. Чувство меры прекрасно не только в искусстве, но и в желаниях.
Мы отрицаем аскетизм, это утверждено устами партии. Мы за соединение материального с моральным. За гармонию между тем и другим.
Подумайте перед сном о прожитом дне: была ли гармония?
Выполнив план на заводе, не прошли ли вы потом мимо слепой старухи на дорожном переходе, не протянув ей руки?
Не отступили ли от истины в важном разговоре, поддакнув тому, кто сильнее?
Не сделали ли хуже то дело, которое могли сделать лучше?
Не забыли ли просьбу товарища?
Обещав что-то сделать другим, не махнули ли рукой в душе, сказав себе: "Слово стоит недорого!"
Или, может, обманули кого - во благо, конечно же, этого, обманутого?
Или солгали?
Или обрадовались чужой беде?
Позавидовали чужому успеху? Говоря при этом о тяжести зависти?
Если было все это вместе или хотя бы одно лишь только за прожитый день, если вы признались себе честно: да, это было, я желаю вам бессонной ночи в думах о себе.
Я что - исповедник, имею какое-то особое право?
Нет, ничего подобного, -
Если бы кто-то когда-то одной фразой смог выразить смысл жизни! Но одной такой фразы нет. Смысл состоит из многих составных.
Биться, думая о них, - участь человека.
И находить, и становиться лучше - тоже его участь.
У Ч А С Т Л И В О С Т Ь
Последние годы, после того как журнал "Знамя" напечатал мою повесть "Благие намерения", посвященную современному сиротству, я объехал много детских домов и школ-интернатов.
Почему - после повести, ведь она уже написана, новых проблем для прозы я не открывал, по сути, все мне было известно?
И тем не менее беспокойства я испытывал куда больше, чем тогда, когда готовился к повести и писал ее.
У дегустаторов есть такой термин - послевкусие. Он означает ощущение, которое остается, скажем, после глотка терпкого вина, кусочка яблока, ягоды винограда.
Нечто похожее было со мной. Я испытывал послевкусие от своей работы, точнее, от большой и горькой заботы, к которой прикоснулся пером и я. Повесть - написанная, напечатанная - не успокаивала, а снедала тревогой и беспокойством.
Что-то надо было делать еще, кроме повести. Требовались поступки, и не столько мои. Надо было что-то такое сделать - на этот раз в жизни, а не в литературе. При этом из памяти не выходил один довольно простенький эпизод.
Мы с приятелем приезжаем на несколько дней в молодежный лагерь за Костромой и утром видим, как прямо под окнами, у нас на глазах, вырастает сказочный снежный городок: терема, забавные чудища, снегурочки и богатыри. Оказалось, в лагере отдыхают студенты со всей страны, и вот они придумали такую забаву: несколько отрядов состязаются в снежной скульптуре, чтобы хоть чем-то заняться.
В тот же день на другой стороне Волги мы обнаружили сельский детский дом. Вечером предложили студентам: давайте-ка вашу прекрасную энергию перенесем на ту сторону реки.
Признаться, поначалу нас не вполне поняли. Сидели перед нами прекрасно одетые и абсолютно благополучные люди, с выразительными, интеллигентными, красивыми лицами, кивали, охотно соглашались пойти в детдом, но я по глазам видел - не понимали, совершенно не понимали, о чем речь.
Благим делам покровительствует природа, и утро нового дня выдалось восторженно-прекрасным: солнце, преломляясь в крупных снежинках, отливало то небесной голубизной, то рыжей медью, то весенней зеленью. А через Волгу - "талия" у нее в том месте версты две - протянулась живая студенческая цепочка.
И вот мы во дворе детдома. Уже не умом, а глазами, душой, еще не очерствевшей, прикасаются благополучные, интеллектуальные, красивые студентки и студенты к такой простой и ясной истине: вот эти малыши в одинаковых серых шубейках и в шапочках, тоже, увы, серых, живут здесь без матери, без отца, без бабушки и деда, и какой бы доброй ни была воспитательница, души ее все равно не хватит на каждого из двадцати пяти ребят группы.
Я видел, как не в теории, а в жизни встретились счастье и беда и как менялось лицо счастья. Как вспыхнули эти глаза желанием помочь, желанием поделиться собственным благополучием.