Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
Н и к о л а й. Постойте... фрак разорвете!
М и ш а. Как ты смеешь отказываться, если я целую. Я!
Н и к о л а й. Пустите!
М и ш а. Хам! (Ударяет Николая по лицу.)
Н и к о л а й. Господи! (Плачет.)
К с е н и я (хохочет). Получил? Получил?
Х л е б н и к о в-с ы н. Какая мерзость. (Встает.) Какая мерзость. А ведь только за порог - там звезды, снежинки, санный путь... Зачем я ее спас? Лежала бы смирная и кроткая...
Х л е б н и к о в-о т е ц. Не устраивай похорон. Садись!
К
Миша, бросает Николаю деньги.
Х л е б н и к о в-с ы н. Ели бы ее раки. Гнила бы себе понемножку, невинная... Варя! Я уйду. Снежинки налетят...
Хлебников-отец смеется.
Я не хочу гнить, слышишь?! А, пропадите вы все... (Уходит.)
Николай плачет.
Х л е б н и к о в-о т е ц (вслед сыну). Декламатор несчастный... (Николаю.) Не хнычь, дороже не заплатят... (Цыганам.) Ну? Что замолчали?
С т а р ш и й и з ц ы г а н (Варе). Сбегай, верни...
В а р я. Ушел человек. Пусть идет. Ему видней, какой дорогой идти.
Х л е б н и к о в-о т е ц. Пусть идет. Пусть живут как хотят. Лишь бы нам дали спокойно век дожить... Ваше здоровье, Ксения Ивановна! Давай плясовую, Игнат Саввич! Пока - живем!
Пьют. Поют цыгане.
10. НА ПОЛУСТАНКЕ ПОД МОСКВОЙ
На цыганскую песню наплывает и гасит ее другая песня, возникшая издалека.
Беззвездная зимняя ночь. Полустанок где-то под Москвой. Поземка стелется по путям. Безлюдно. Ветер гудит в телеграфных проводах. Вдоль рельсов, удаляясь, движется фонарь обходчика. К полустанку подают поезд. В товарных вагонах прорезаны окошки, забранные решетками. В окошках мрак: поезд еще пуст.
Вагоны проходят медленно, сотрясаясь на стрелках.
Песня (нарастая)
Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.
Вышли мы все из народа,
Дети семьи трудовой.
Братский союз и свобода
Вот наш девиз боевой.
Идет А н ю т а, останавливается у столба.
Песня
Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил.
Черные дни миновали,
Час искупленья пробил.
Время за дело приняться,
В бой поспешим поскорей.
Нашей ли рати бояться
Призрачной силы царей?
Свисток и окрик: "Не отставай!"
Идут с с ы л ь н ы е под конвоем. Они не поют - песня сопутствует им исполняемая невидимым хором.
Песня (крепнет)
Все, чем их держатся троны,
Дело рабочей руки...
Сами набьем мы патроны,
К ружьям привинтим штыки.
Идут ссыльные. Идет Б у т о в.
А н ю т а. Родион Николаич!!
Бутов оглянулся.
А н ю т а. Слушайте. Знаете что? (Идет рядом.) Я вам верю... что будет другая жизнь. Я буду ждать, хорошо? Еще знаете что? Я себя буду беречь...
К о н в о й н
А н ю т а (торопливо). Буду беречь, как вы велели... До свиданья, Родион Николаич!
Б у т о в. До свиданья, Анютины глазки! Мы еще погуляем в Нескучном саду!
Паровоз закричал.
А н ю т а. До свиданья! До свиданья!
Ссыльные проходят.
Песня (удаляется)
Свергнем могучей рукою
Гнет роковой навсегда
И водрузим над землею
Красное знамя труда!
А н ю т а. Я буду ждать!
Крепнет ветер. Летит поземка. Гудят провода.
1940
М Е Т Е Л И Ц А
______________________________
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Военнопленные:
Я р о ш,
М е р к у л о в,
Г р е ч к а,
Н о в и к о в,
Е р е м е е в,
К о е л и,
Ш а р а ф у т д и н о в,
П а р х о м о в,
Б о л ю т и н,
Д а х н о
и другие, без речей.
Полицейские:
Л у т с,
С е п р е.
Т е е с а л у, товарищ городского головы.
В е г е р, немецкий офицер.
Х е м п е л ь, немецкий фельдфебель.
Н е м е ц к и е с о л д а т ы, без речей.
Семейство Ильмарине:
б а б у ш к а,
м а м а,
в н у ч к а.
В а л я.
Р а в в и н ш а.
Действие происходит в конце 1941 года в эстонском городе Н.
1
Зал Н-ской синагоги: громадно-высокий, голый, симметричной и унылой архитектуры. Зимние сумерки. Голубеют уходящие в высоту окна; на них черными силуэтами Давидовы щиты - шестиугольные звезды.
Раздаются шаги, входит товарищ городского головы Т е е с а л у благообразный господин в шубе, за ним дежурный полицейский Л у т с с винтовкой.
Лутс поворачивает выключатель. Загорается лампочка на длинном кривом шнуре. Освещается зал: нары у стены, железная печка-времянка с коленчатой трубой, которая выходит наружу через одно из окон. Наверху - хоры; видна дверь, ведущая с хор на лестницу. Вдоль стен - ряды великолепных бра. Звезды на окнах - грязно-желтого цвета, в мрачном черном орнаменте. В этом зале еще недавно молились. Сейчас на нем печать гонения и одичания. Лампочка на кривом шнуре горит одиноко и испуганно.
Т е е с а л у (осматривается; ему не по себе, но с кроткой твердостью он выполняет свою обязанность). Надо больше света. Эти углы будто специально для убийства.
Л у т с. Можно больше света. Хотя - убивают и при свете. (Зажигает одно бра, потом еще одно, потом все.) Вот при таком свете убили раввина. (Сообщив это, тушит все бра, кроме одного.) При желании можно много света.
Т е е с а л у. Пусть они вымоют пол.
Л у т с. Это от беженцев грязь. И всего ведь одну ночь тут ночевали. Сколько на свете детей и женщин, удивительно, - идут, идут... Господин Теесалу, у нас котла нет.