Собрание сочинений: В 11 т. Т. 2: 1960-1962 гг.

Стругацкие Братья

— Не Штирнера?

— Не знаю. Они помолчали.

— Мерзость, верно?
– сказал оператор.

— Что?

– Факелы - мерзость, правда? Такая дрянь! Чувствуете, как он воняет?

Званцев принюхался и отошел на два шага в сторону.

— Да,- сказал он. От факела воняло нефтью.- А зачем это?
– спросил он.

— Так приказал Каспаро. Никаких электроприборов, никаких ламп. Мы стараемся свести все неконтролируемые помехи к минимуму… Кстати, вы курите?

— Курю.

Оператор остановился.

— Дайте зажигалку,- сказал он.- И ваш радиотелефон. Есть у вас радиотелефон?

— Есть.

— Дайте все

мне.- Михайлов забрал зажигалку и радиотелефон, разрядил их и выбросил аккумуляторы в кювет.- Извините, но так надо. Здесь на двадцать километров в округе не работает ни один электроприбор.

— Вот в чем дело,- сказал Званцев.

— Да–да. Мы разграбили все пасеки вокруг Новосибирска и делаем восковые свечи. Вы слыхали об этом?

— Нет.

Они снова быстро пошли под непрерывным дождем.

— Свечи тоже мерзость, но все–таки лучше, чем факелы. Или, знаете, лучина. Слыхали про такое - лучина?

— Нет,- сказал Званцев.

— Есть такая песня: «Догорай, моя лучиночка». Я всегда думал, что лучина - это какой–то генератор.

— Теперь я понимаю, откуда этот дождь,- сказал Званцев помолчав.- То есть я понимаю, почему выключены микропогодные установки.

— Нет, нет,- сказал оператор,- микропогодные установки - это само собой, а дождь нам гонят специально с Ветряного Кряжа. Там есть континентальная установка.

— Зачем это?
– спросил Званцев.

— Закрываемся от прямого солнечного излучения.

— А разряды в тучах?

— Тучи приходят пустые, их разряжают по дороге. Вообще опыт получился гораздо грандиознее, чем мы сначала думали. У нас собрались все специалисты по биокодированию. Со всего мира. Пятьсот человек. И все равно мало. И весь Северный Урал работает на нас.

— И пока все благополучно?
– спросил Званцев. Оператор промолчал.

— Вы меня слышите?
– спросил Званцев.

– Я не могу вам ответить,- сказал Михайлов неохотно.- Мы надеемся, что все идет как надо. Принцип проверен, но это первый опыт с человеком. Сто двадцать триллионов мегабит информации, и ошибка в одном бите может многое исказить.

Михайлов замолчал, и они долго шли не говоря ни слова. Званцев не сразу заметил, что они идут через поселок. Поселок был пуст. Слабо светились матовые окна коттеджей, а в окнах было темно. За ажурными изгородями в мокрых кустах чернели кое–где распахнутые ворота гаражей.

Оператор забыл про Званцева. «Еще часов шесть, и все будет кончено,- думал он.- Я вернусь домой и завалюсь спать. Великий Опыт будет закончен. Великий Окада умрет и станет бессмертным. Ах как красиво! Но пока не придет время, никто не скажет, удался ли опыт. Даже сам Каспаро. Великий Каспаро, Великий Окада, Великий Опыт! Великое Кодирование.- Михайлов потряс головой - привычная тяжесть снова ползла на глаза, заволакивая мозг.- Нет–нет, надо думать. Валерио Каспаро сказал, что надо начинать думать уже сейчас. Все должны думать, даже операторы, хотя мы слишком мало знаем. Но Каспаро сказал, что думать должны все. Валерио Каспаро, в просторечии Валерий Константинович. Забавно, когда он работает, работает и вдруг скажет на весь зал: «Достаточно, посидим немного, тупо глядя перед собой!» Эту фразу он где–то вычитал. Если в этот момент спросить его о чем–нибудь, он скажет: «Юноша, вы же видите. Не мешайте мне сидеть, тупо глядя перед собой…» Опять я не о том думаю! Итак, прежде всего поставим задачу. Дано: комплекс физиологических нейронных состояний (говоря

по–простому - живой мозг) жестко кодируется по третьей системе Каспаро–Карпова на кристаллическую квазибиомассу. При должной изоляции жесткий код на кристаллической квазибиомассе сохраняется при нормальном уровне шумов весьма долго,- время релаксации кода составляет ориентировочно двенадцать тысяч лет. Времени достаточно. Требуется найти: способ перевода кода биомассы на живой мозг, то бишь на комплекс физиологических функционирующих нейронов в нуль–состояниях. Кстати, для этого требуется еще и живой мозг в нуль–состоянии, но для такого дела люди всегда находились и найдутся - например, я… Эх, все равно не разрешат. О живом мозге Каспаро и слышать не хочет. Вот чудак! Сиди теперь и жди, пока ленинградцы построят искусственный. Вот… Короче говоря, мы закодировали мозг Окада на кристаллическую биомассу. Мы имеем шифр мозга Окада, шифр мыслей Окада, шифр его «я». И теперь требуется найти способ перенести этот шифр на другой мозг. Пусть искусственный. Тогда Окада возродится. Зашифрованное «я» Окада снова станет действующим, настоящим «я». Вопрос: как это сделать? Как?.. Хорошо бы догадаться прямо сейчас и порадовать старика. Каспаро думает об этом четверть века. Прибежать к нему в мокром виде, как Архимед, и возопить: «Эврика!»» - Михайлов споткнулся и чуть не уронил факел.

– Что с вами?
– сказал Званцев.- Вы опять засыпаете?

Михайлов посмотрел на него. Званцев шагал, подняв капюшон, засунув руки под плащ. Лицо его в красном бегающем свете казалось очень длинным и очень жестким.

– Нет,- сказал Михайлов.- Я думаю. Я не сплю.

Впереди замаячила какая–то темная груда. Они шли быстро и скоро догнали большой грузовик, который медленно тащился по шоссе. Званцев не сразу понял, что грузовик идет с выключенным двигателем. Его волокли два здоровенных мокрых верблюда.

– Эй, Санька!
– крикнул оператор.

Щелкнула дверь кабинки, высунулась голова, повела блестящими глазами и скрылась.

— Чем могу?
– спросили из кабинки.

— Дай шоколадку,- сказал Михайлов.

— Возьми сам, не хочется вылезать. Мокро.

— И возьму,- бодро сказал Михайлов и куда–то скрылся вместе с факелом.

Стало очень темно. Званцев пошел рядом с грузовиком, приноравливаясь к верблюдам. Верблюды еле плелись.

— Быстрей они не могут?
– проворчал он.

— Они, подлые, не хотят,- сказал голос из кабины.- Я пробовал лупить их палкой, но они только плюются.- Голос помолчал и добавил: - Четыре километра в час. И заплевали мне плащ.

Водитель тяжело вздохнул и вдруг завопил:

– Эй, залетные! Но, н–но–о, или как там вас!

Верблюды пренебрежительно засопели.

– Вы бы отошли в сторонку,- посоветовал водитель.- Впрочем, сейчас они, кажется, ничего.

Понесло нефтью, и рядом снова появился Михайлов. Факел его чадил и трещал.

– Пойдемте,- сказал он.- Теперь уже близко.

Они легко обогнули упряжку, и скоро по сторонам дороги по явились невысокие темные строения. Приглядевшись, Званцев увидел впереди в темноте огромное здание - черный провал в черном небе. В окнах кое–где слабо моргали желтые огоньки.

— Смотрите,- шепотом сказал Михайлов.- Видите, по сторонам дороги - блоки?

— Ну?
– сказал Званцев тоже шепотом.

— В них квазибиомасса. Здесь он будет храниться.

— Кто?

— Мозг,- прошептал Михайлов.- Мозг!