Собрание сочинений в 15 томах. Том 2
Шрифт:
– Чтобы объяснить это вам, я должен рассказать историю за полтора гросса лет, – возражал Говард.
– Очевидно, – сказал Грэхэм, – вы боитесь, что я могу что-то сделать. Я являюсь как бы посредником или по крайней мере могу быть таковым.
– Вовсе нет, но, – думаю, я могу вам это сказать, – ваше богатство, которое непомерно возросло за это время, может позволить вам вмешаться в события. А кроме того, ваши взгляды человека восемнадцатого столетия…
– Девятнадцатого, – поправил
– Вы человек старого мира и совершенно несведущи в нашем государственном устройстве.
– Разве я такой невежда?
– Отнюдь нет.
– Разве похож я на человека, способного действовать опрометчиво?
– Никто не ожидал, что вы можете действовать. Никто не верил в ваше пробуждение. Никто даже не мечтал о вашем пробуждении. Совет поставил вас в антисептические условия. Ведь мы были уверены, что вы давно уже мертвы, что тление только остановлено. А вы между тем… но нет, это чересчур сложно. Мы не можем так скоро… вы еще не оправились после пробуждения.
– Нет, это не то, – сказал Грэхэм. – Положим, это так, но почему же меня не насыщают день и ночь знаниями, мудростью ваших дней, чтобы подготовить меня к моей ответственной роли? Разве я знаю теперь больше, чем два дня назад, если с тех пор, как я проснулся, действительно прошло два дня?
Говард поджал губы.
– Я начинаю понимать, я с каждым часом все глубже проникаю в тайну, носителем которой являетесь вы. Чем занят ваш Совет, или комитет, или как его там зовут? Стряпает отчет о моем состоянии? Так, что ли?
– Такое выражение недоверия… – начал Говард.
– Ого! – перебил Грэхэм. – Лучше запомните мои слова: плохо будет тем, кто держит меня здесь, плохо будет! Теперь я совсем ожил. Будьте уверены, я окончательно ожил. С каждым днем мой пульс делается все более четким, а мозг работает все энергичнее. Я не хочу больше покоя! Я вернулся к жизни. Я хочу жить.
– Жить!
Лицо Говарда озарилось какой-то мыслью. Он ближе подошел к Грэхэму и заговорил конфиденциальным тоном:
– Совет заключил вас сюда для вашего же блага. Вы скучаете. Вполне естественно – такой энергичный человек! Вам надоело здесь. Но мы готовы удовлетворить любое ваше желание, малейшее ваше желание. Что вам угодно? Быть может, общество?
Он многозначительно замолчал.
– Да, – произнес Грэхэм задумчиво, – именно общество.
– А! Так вот что! Поистине мы невнимательно отнеслись к вашим нуждам.
– Общество тех людей, что наполняют ваши улицы.
– Вот как! – сказал Говард. – Сожалею… но…
Грэхэм начал шагать по комнате. Говард стоял у двери, наблюдая за ним.
Намеки Говарда показались Грэхэму не совсем ясными. Общество? Допустим, он примет предложение, потребует
– Что вы подразумеваете под словом «общество»?
Говард поднял глаза вверх и пожал плечами.
– Общество себе подобных, – ответил он, и улыбка пробежала по его каменному лицу. – У нас более свободные взгляды на этот счет, чем были в ваше время. Если мужчина желает развлечься и ищет женского общества, мы не считаем это зазорным. Мы свободны от таких предрассудков. В нашем городе есть класс людей, весьма необходимый класс, никем не презираемый, скромный…
Грэхэм молча слушал.
– Это развлечет вас, – продолжал Говард. – Мне следовало бы об этом подумать раньше, но тут были такие события… – Он указал рукой на улицу.
Грэхэм молчал. На мгновение перед ним возник соблазнительный образ женщины, созданный его воображением. Затем он возмутился.
– Нет! – воскликнул он и принялся бегать по комнате. – Все, что вы говорите, все, что вы делаете, убеждает меня, что я причастен к каким-то великим событиям. Я вовсе не хочу развлекаться. Желания, чувственность – это смерть! Угасание! Я это знаю. В моей предыдущей жизни, перед тем как заснуть, я достаточно потрудился для уяснения этой печальной истины. Я не хочу начинать снова. Там город, народ… А я сижу тут, как кролик в мешке.
Он чувствовал такой прилив гнева, что задыхался. Сжав кулаки, он потрясал ими в воздухе. Потом разразился архаическими проклятиями. Его жесты стали угрожающими.
– Я не знаю, к какой принадлежите вы партии. Я нахожусь в потемках, и вы не хотите вывести меня на свет. Но я знаю одно: меня заключили сюда с каким-то дурным умыслом. С недобрым умыслом. Но, предупреждаю вас, предупреждаю вас, что вы понесете ответственность. Когда я получу власть…
Он спохватился, сообразив, что такая угроза может быть опасной для него самого, и замолчал. Говард стоял и глядел на него с любопытством.
– Это необходимо довести до сведения Совета, – сказал он.
Грэхэм чуть не бросился на него, чтобы убить или задушить. Вероятно, лицо Грэхэма красноречиво выражало его чувства, так как Говард не стал терять времени. В одно мгновение бесшумная дверь снова захлопнулась, и человек девятнадцатого столетия остался один.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, со сжатыми кулаками. Затем руки его бессильно опустились.
– Как глупо я себя вел! – вскричал он злобно и стал нервно шагать по комнате, бормоча проклятия.