Собрание сочинений в 4-х томах. Том 4
Шрифт:
– Вы проповедуете средневековые взгляды, - сказал Пекюше.
– В средних веках было много хорошего, - возразил Мареско.
– Хотя бы наши соборы...
– А сколько злоупотреблений...
– Что за беда! Если бы не произошла революция...
– Да, революция, все зло от неё!
– сказал священник со вздохом.
– Но революции содействовали все, даже аристократы (извините меня, граф), они были в союзе с философами.
– Что вы хотите! Людовик Восемнадцатый узаконил грабеж. С тех пор парламентский строй подрывает
Подали ростбиф; несколько минут слышен был только стук вилок, чавканье да шаги лакеев, которые, скользя по паркету, повторяли два слова: «Мадера! Сотерн!».
Беседа возобновилась благодаря незнакомому господину из Шербура, который спросил, как удержаться на краю пропасти.
– У афинян, которые имеют нечто общее с нами, - заметил Мареско, - Солон обезоружил демократов, повысив избирательный ценз.
– Лучше бы распустить Палату, - заявил Гюрель, - вся смута исходит из Парижа.
– Необходима децентрализация!
– сказал нотариус.
– С широкими полномочиями, - добавил граф.
По мнению Фуро, местные власти должны быть полными хозяевами в округе, могут даже запретить проезд по своим дорогам, если сочтут это нужным.
В то время как одно блюдо сменяло другое - куры под соусом, раки, шампиньоны, салат из овощей, жареные жаворонки, - сотрапезники обсудили множество проблем: улучшение системы налогов, преимущества крупного землевладения, отмену смертной казни; супрефект не упустил случая привести по этому поводу словцо одного остряка: «Пусть господа убийцы начнут первыми!»
Бувар был поражён контрастом между окружавшими его прекрасными вещами и пошлыми разговорами; ему всегда казалось, что слова должны соответствовать обстановке и под высокими потолками должны рождаться великие мысли. Это не мешало ему раскраснеться от удовольствия, и за десертом он видел все блюда и компотницы как бы сквозь туман.
Пили разные вина - бордо, бургундское, малагу... Граф де Фаверж, зная вкусы соседей, велел откупорить шампанское. Собутыльники, дружно чокаясь, предложили тост за успех выборов, а попозже, в четвёртом часу перешли в курительную, чтобы выпить кофе.
На столике, среди номеров «Универ» валялась карикатура из «Шаривари»; там был изображён гражданин, у которого из-под фалд сюртука свешивался хвост с глазом на конце. Мареско объяснил смысл карикатуры. Все долго хохотали.
Гости пили ликеры, стряхивая пепел от сигар на шёлковую обивку. Аббат, убеждая в чём-то Жирбаля, нападал на Вольтера. Кулон дремал. Граф де Фаверж говорил о своей преданности Шамбору.
– Пчелиные ульи доказывают превосходство монархии.
– Зато муравейники - превосходство республики.
Впрочем, доктор уже больше не стоит за республику.
– Вы правы!
– сказал супрефект.
– Форма государственного строя значения не имеет.
– Если сохранена свобода!
– вмешался Пекюше.
– Честному человеку не нужна ваша свобода, - ответил Фуро.
– Я не мастер говорить
Все хором стали призывать спасителя отечества.
Уходя, Бувар и Пекюше слышали, как граф де Фаверж говорил аббату Жефруа:
– Необходимо восстановить повиновение. Государство погибнет, если будут обсуждать его указы. Божественное право - вот в чём единственное спасение.
– Вы совершенно правы, граф.
Бледные лучи октябрьского солнца протянулись за лесом, дул свежий ветер; шагая домой по сухим листьям, друзья с облегчением дышали полной грудью.
Всё, чего они не смели высказать в замке, вырвалось наружу.
– Какие идиоты! Какая низость!
– восклицали они.
– Трудно вообразить столь отсталые взгляды! Да и что, собственно, значит божественное право?
Приятель Дюмушеля, профессор, объяснивший им законы эстетики, ответил весьма учёным, обстоятельным письмом.
Теорию божественного права сформулировал при Карле II англичанин Фильмер.
Вот она:
«Создатель даровал первому человеку господство над миром. Оно перешло к его потомкам, власть короля исходит от бога. „Король - образ бога“, - пишет Боссюэ. Отцовская власть в семье учит повиноваться единой воле. Короли созданы по образцу отцов».
Локк опровергает эту доктрину. Родительская власть отличается от власти монарха, ибо любой подданный имеет те же права по отношению к своим детям, как монарх - к своим. Королевская власть существует лишь благодаря народу, государь - избранник народа, - об этом напоминает старинный обряд коронования, когда два епископа, указывая на короля, спрашивали у знатных сеньоров и у простолюдинов, признают ли они его своим государем.
Следовательно, власть исходит от народа. Он имеет право «делать всё, что хочет» - по Гельвецию, «изменить государственный строй» - по Вателю, восстать против несправедливости - согласно Глафею, Отману, Мабли и прочим. А св. Фома Аквинский разрешает народу свергнуть тирана. По словам Жюрье, «народ даже не обязан быть правым».
Удивлённые подобной аксиомой, друзья достали Общественный договор Руссо.
Пекюше одолел его до конца; потом, закрыв глаза и запрокинув голову, приступил к разбору.
Было якобы заключено соглашение, в силу которого личность отказалась от своей естественной свободы.
Общество со своей стороны обязалось защищать личность от несправедливостей природы и передать ей в собственность полагающиеся ей блага.
Но где доказательства, что такой договор был заключён?
Нет доказательств! К тому же общество не даёт никаких гарантий. Граждане занимаются только политикой. Но нужны и ремесленники, поэтому Руссо рекомендует ввести рабство. Наука погубила человеческий род. Театр развращает нравы, деньги ведут к гибели, государство должно заставить народ исповедовать какую-нибудь религию под страхом смерти.