Собрание сочинений в 4 томах. Том 2
Шрифт:
Фрунзе. Он… Ленин.
Трушин(Митяю). Я говорил тебе… озоруешь.
Митяй. Такой вот… ходит… смеется… и ничего.
Фрунзе. Смеется… ходит… и ничего.
Митяй. А он ведь бог… Когда мать моя меня в Москву провожала, то сказывала. А чо? Нет? Так я вам и поверил. Трушин. держись… теперь умаю, пока не осерчаешь.
Фрунзе. До сих пор не осерчал?
Митяй. Осерчает.
Трушин.
Митяй. А чо? Я ведь тебя не убиваю. Поозоровать уж нельзя?
Фрунзе. Озоруй, Митяй, озоруй.
Занавес
Действие первое
Штаб Фрунзе в Самаре. Кабинет командующего. Утро. Адъютант и Стрешнев раскладывают военные карты.
Адъютант(хохочет). Не смешите. У меня кашель, пощадите.
Стрешнев(говорит четко и грубовато). У вас актерский хохот, поддельный, барабанный. Вам нечего сказать.
Адъютант. Да, я актер, артист, притом актер первого положения, премьер. А вы известный царский генерал, премьер особого рода. Я адъютант, а вы — начальник штаба, какого черта вы подковыриваете меня — «актер», «актер»! Французская революция из сапожников делала маршалов.
Стрешнев. Благодарю вас за урок, но я не подковыривал вас, как вы изволили выразиться. Ваш смех ненатурален, дорогой мой, ибо над чем же тут смеяться? Что Фрунзе — генерал? Конечно, генерал. Армейский генерал… У Фрунзе есть другая фамилия — Михайлов. Я в Петрограде многое слыхал о генерале Михайлове.
Адъютант. Нет, это анекдот!.. Михайлов — вы поймите, — Михайлов — это подпольная кличка. В Ивановской губернии Фрунзе известен под именем Арсения. Следуя вам, все попы скажут, что Фрунзе был епископом Арсением.
Стрешнев. Вы каламбурите, а я вам говорю серьезно. Адмирал Колчак понятия не имеет, кто появился перед ним на Волге. Я вам предсказываю небывалую военную дуэль двух полководцев. Над Колчаком нельзя смеяться…
Адъютант. Я не смеюсь.
Стрешнев. У нас, у русских, есть нехорошая черта — кичливость… (Добавил.) От некультурности, по-моему. Колчак способный человек, противник грозный.
Адъютант. Позвольте, По-моему, все это слово в слово вчера говорил Михаил Васильевич Фрунзе на военном совещании.
Стрешнев. Да. (Горячо.) Да! И это и подтверждает, что у Фрунзе большой военный опыт, что он человек реальный, образованный.
Адъютант. Никакого военного опыта у Фрунзе нет.
Стрешнев. Вы просто спорщик.
Адъютант.
Стрешнев. Старик, который кое-что видел на свете и восхищен военными доктринами господина Фрунзе.
Адъютант. Вы, Ипполит Антонович, — человек своей касты, весь мир делите на военных и штатских. По одну сторону — наполеоны, по другую — шляпы.
Стук в дверь.
Войдите.
Входит Дронов.
Дронов. Здравствуйте, товарищи.
Адъютант(устраивается в кресле, делает маникюр). Здравствуйте, товарищ комбриг.
Дронов. Не знаете ли вы, зачем я вызван?
Адъютант. А кто вас вызывал?
Дронов. В бригаду звонили по телефону, а связист оказался бестолковым.
Адъютант. Бестолковых надо заменять толковыми.
Дронов. Все нас учат, бедных. Мода стала — учить.
Адъютант. Ученье — свет, неученье — тьма.
Дронов. Конечно, такая вот, например, обстановка соответствует…
Адъютант. Чему?
Дронов. Чтоб соблюдать внешний вид, благородство туалета и тому подобное.
Адъютант. Для того чтобы остричь черные ногти, товарищ комбриг, не надо жить в губернаторском доме.
Дронов(пряча руки в карманы и сердясь). Мы там по трое суток сапог не снимаем.
Стрешнев. Извините меня, я человек закоренелый, я — анахронизм, пережиток, мумия, но в прежние годы мы не могли явиться к своему командиру в столь живописном и небрежном виде. В этом была не только форма или традиция, но уважение.
Дронов. Чинопочитание.
Стрешнев. Служба, дорогой мой, жестокая военная служба. Но я вас лично не порицаю. Здесь есть более серьезные явления — упадок дисциплины среди командиров. А политические органы рекомендуют вас, товарищ Дронов, как достойного начальника.
Входит вестовой.
Вестовой. Товарищ адъютант, тут пришел Чапаев, командир. Вас просит. (Уходит.)
Адъютант(подумал). Чапаев… Что-то я не слыхал. У нас, кажется, такого командира нет.
Дронов. Он давно отчислен.
Адъютант выходит.
Стрешнев. Как вы находите положение вещей на фронте?