Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

фон Гёте Иоганн Вольфганг

О, бедственный удел! О, гнусный произвол! О, скорбь, которую поведать я пришел! Сколь жалким пред тобой я предстаю, царица!

Эсфирь

Ты толком расскажи, а плакать не годится.

Мардохей

Хю-хю, моя душа, хю-хю, дрожит в груди!

Эсфирь

Ступай, поплачь сперва, потом опять приди.

Мардохей

Хю-хю,

во мне весь дух, хю-хю, весь перевернут.

Эсфирь

Да чем же?

Мардохей

У-ху-ху, меня сегодня вздернут!

Эсфирь

Да что ты, милый друг! Да ты откуда взял?

Мардохей

Не все ль тебе равно? Ведь я не зря сказал: Кто может в счастии свою удачу славить? Кто может на скале надежный дом поставить? Я ль не был милостью твоею огражден? И вот я трепещу, к отверженцам причтен!

Эсфирь

Кому же может быть нужда в твоей особе?

Мардохей

Меня гордец Аман оговорил по злобе. И если ты сейчас, за жизнь мою моля, Не поспешишь к царю, я кончен, мне петля.

Эсфирь

Мой милый, я всегда помочь тебе готова, Но пред лицо царя никто не вхож без зова. И если кто к нему непрошеный проник, Ты знаешь сам, — тот мертв! Ты пошутил, старик.

Мардохей

О несравненная, тебе-то нет заботы: Никто не устоит, узрев твои красоты. А ежели закон наворотил угроз, Так это, чтоб к царю не все совали нос.

Эсфирь

Пусть не казнят меня, но, друг мой, и доныне Все помнят хорошо падение Астини.

Мардохей

Ужели же тебе не дороги друзья?

Эсфирь

Какая польза в том? Погибнем ты и я.

Мардохей

Спаси мой старый век, семейство, честь и злато!

Эсфирь

И рада бы душой, да только страшновато.

Мардохей

Я вижу — я стучусь в бесчувственную дверь. Так вот, как ты меня благодаришь теперь! Тебя я воспитал от самого рожденья, Наставил в тонкостях речей и обхожденья. Ты

милостей царя лишилась бы давно И было б сердце в нем давно охлаждено, Тебя за резкий нрав сто раз бы он отставил, Когда б я не внушал тебе любовных правил. Твое могущество возникло чрез меня И мною держится до нынешнего дня.

Эсфирь

Да, ты мне помогал во всем, всегда и всюду, И если ты умрешь, я это не забуду.

Мардохей

О, если б умереть за край своих отцов! Но я же гибну зря от этих подлецов. И вот под солнышком, среди пустой равнины, Под снегом и дождем висят мои седины! И вот, как лакомство, чтоб коротать досуг, Бродяги-вороны клюют мой сладкий тук! И вот, иссохшие и голые, как трости, При всяком сквознячке побрякивают кости! Страшилище другим, стыд самому себе, Хула Израилю и что, скажи, — тебе?

Эсфирь

Конечно, плач и скорбь! Но я найду уловки, Чтобы поменьше ты болтался на веревке; И, умастив твой труп, заботясь и любя, Я с должной честию похороню тебя.

Мардохей

Напрасно будешь ты рыдать над верным другом! Уж он не явится, как встарь, к твоим услугам, С мошной, которую так жадно ты брала, На рынке или в зернь все промотав дотла, С жемчужной ниткою, с обновкой шелестящей: Ты узришь дух пустой, тебе, для муки вящей, Несущий видимость сокровищ и монет. Ты хочешь их схватить, и вот уже их нет.

Эсфирь

А знаешь что, мой друг? Ты должен на прощанье Попомнить и меня в духовном завещанье.

Мардохей

Я так и сделал бы, как дань твоей красе! Но деньги у меня конфисковали все. Боюсь, — и с братьями моими то же будет! Кто на безденежье тебя деньгами ссудит? Торговля упадет, и все те лягут в гроб, Кто контрабандою снабжал твой гардероб. Не будут и рабынь прельщать твои новинки; Придется то носить, что есть на местном рынке. И превратишься ты, лишенная всего, В невольницу царя и челяди его!

Эсфирь

Зачем так говорить? Ну, как тебе не стыдно! Когда придет беда, тогда и будет видно.

^{(Плача.)}

И это будет так?

Мардохей

Как я сказал, точь-в-точь!