Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах). Т.5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы.
Шрифт:
Тема Распятия возникает в книге постоянно, о чем бы в ней ни шла речь, чего бы ни касались бесконечные разговоры ее главных действующих лиц, одновременно являющихся реальными историческими персонажами, а война, как пишет автор в предисловии к книге, появляется в ней «как фатальность». Рассказ ведется от лица автора, пережившего кошмар Второй Мировой бойни, но пережившего и Первую Мировую войну.
«Курцио Малапарте, — переводил Сергей Николаевич в середине 60-х годов короткую биографическую справку о нем в книге, изданной в Париже на французском языке в 1962 году с итальянского издания Дж. Бертранда «Kaputt», Edition «Denoel», 1946), — родился в 1898 году в Прато, возле Флоренции. В возрасте шестнадцати лет, в 1914 году, когда Италия была еще нейтральной, он бежал из колледжа Чиконьини, где получал классическое образование, пересек пешком границу в Винтмилле и поступил волонтером во французскую армию. Он был ранен в Шампани и награжден Военным крестом с пальмовой ветвью. В 1931 году его книга «Техника военного переворота» («Бернар
Настоящее имя писателя Курт Эрих Зуккерт, сын немца-протестанта и итальянки. В год своей смерти, в 1957 году, он вступил в Коммунистическую партию Италии, как в свое время, не разобравшись, — в Итальянскую фашистскую партию, из которой со скандалом вышел уже в 1931 году, написав книгу, разоблачающую партию Гитлера.
Судьба Зуккерта была не только неординарна, но и исключительно тяжела, виной чему было и время, в котором ему пришлось жить, и те события, которые в него укладывались. Он блестяще учился в колледже, но уйдя на войну еще в юношеском возрасте, познал все ее ужасы и был отравлен не только ее газами, но и самой войной, а Вторая мировая (и всё с теми же немцами) добивала его окончательно.
Псевдоним, который он себе взял, был достаточно оригинален, обусловленный игрой французских слов «bon» (хороший) и «mal» (плохой). Малапарте переводится, как «плохая доля, злосчастье, не судьба». Когда Муссолини спросил его, почему он выбрал себе такой псевдоним, он ответил: «Наполеона звали Бонапарт и он кончил плохо, а я Малапарте и я кончу хорошо».
Он объехал весь мир, и его жадный интерес к жизни никогда не иссякал. Он был писателем, журналистом, сценаристом, режиссером, был в Италии на дипломатической службе. Он долго жил во Франции, очень любил эту страну. Написал тридцать книг («Господин Хамелеон», «Круглый стол», «Женщина, как я» и др.), наиболее выдающимися из которых считаются «Капут» (1943) и «Шкура» (1949). Последняя — о фашистской Италии, о том, как итальянцы проиграли войну и в страну входят союзники-американцы. «Шкура» была запрещена Ватиканом за фразу: «Быть христианином значит быть предателем», хотя ростки этой мысли появились уже в «Капут»: «я раскаивался, что я христианин, я краснел из-за того, что я был христианином». Малапарте всегда интересовался вопросами социального устройства общества, написал две книги о В. И. Ленине. Им были опубликованы публицистические дневники. Самой последней его книгой была «Эти проклятые тосканцы» (1956 г.). За год до смерти он поехал в Китай, где ему была сделана очень сложная операция, спасшая ему жизнь, но не подарившая окончательного выздоровления. Он приехал на родину совершенно больным, лежал в лучших клиниках Рима, но даже находясь в таком плачевном физическом состоянии, он боролся не только за биологическую, но и за свою духовную жизнь, в итоге остановив свой выбор на принципах столь одиозной системы, как коммунистическая, вступив в эту партию, возможно, вкладывая в это понятие что-то другое, по сравнению с тем, что было так позорно безуспешно десятилетиями опробовано в других странах. И его «Капут» — свидетельство тех самых его духовных терзаний.
Эта книга — единственная в своем роде, подобных ей нет. Она необычна всем: оригинальным замыслом, исторической достоверностью, удивительной аллегоричностью, образной гармонизацией всего огромного мира (отсюда и названия ее частей по именам животных — «Лошади», «Крысы», «Собаки, «Северные олени», «Мухи»); необычна своей мистичностью и своей исключительной сложностью композиции. Это воспоминания в воспоминаниях, где техника авторских художественных приемов исключительно нетрадиционна, и достигается полный эффект присутствия читателя там, откуда этот спокойный внешне, но мятущийся внутренне итальянский военный корреспондент ведёт свои репортажи, будь это шведский королевский дворец, старинный польский замок, варшавское еврейское гетто, храм Черной Девы в Ченстохове с ее знаменитой чудотворной иконой, или дом, где появляется привидение.
Событий, имен, историй так много в книге, они так тесно переплетены, что автор, рассказывая, почти захлебывается в них, боясь что-то важное забыть, он распутывает их, словно клубок. Поначалу кажется, что повествование не захватывает, а как-то даже успокаивает, умиротворяет, несколько завораживает своей вялотекучестью, созерцательностью и удивительной поэтичностью прозаического текста, который кажется настраивает на долгое размышление о чем-то высоком. Но вдруг, неожиданно, вопрос: «Правда ли, что немцы совершают ужасные жестокости?» И с этого момента писатель держит своего читателя в таком напряжении, которое
Отличительная черта мемуаров вообще — поделиться тем, что наболело, но малапартовский «Капут» — это, наверное, самые трагические мемуары когда-либо написанные об этой войне. Жанр его книги можно определить как документальную философско-психологическую прозу. Возможно, что на сегодня, публикуемая через полстолетия после описываемых событий, книга несколько и запоздала в том смысле, что для молодого современного читателя те многочисленные исторические ее персонажи, которые в 30–40х годах прошлого века были у всего мира на слуху, теперь незнакомы и трудны ему в восприятии, а их достаточно много в книге. Но в смысле вечных вопросов книга уникальна, она всегда будет иметь непроходящую ценность, даже если она несколько и перегружена ушедшими в вечность именами тех людей, которые вершили судьбы мира и Европы в середине прошлого века. Вопросы, поднимаемые здесь, возникали и будут возникать в самые трудные для человечества моменты, а наиболее серьезными для него всегда являются годы войны — такого состояния мира, особенно в XX веке, такого антигуманного способа его переустройства, которое чревато наступлением Апокалипсиса, предсказанного Библией. «Не убий!» — гласит она. Об этом книга.
«Все современное человечество пытается убить Бога… В современном обществе жизнь Бога находится всегда в опасности», это является «составным элементом современной цивилизации… Современное государство питает иллюзию, что оно в состоянии защитить Бога простыми полицейскими методами…», — говорит Малапарте устами своих персонажей. Его произведение — об ответственности сильных мира сего, призванных удерживать мир от всяких катастроф; именно ум, образованность и порядочность верхушки общества должны обеспечивать самосохранение народа, чтобы этот народ не был распят на кресте, как Иисус Христос.
Автор явно сожалеет об ушедших далеких временах истории, когда люди разных сословий были ближе к друг другу, и с появлением опасности они были взаимозависимы, они объединялись перед бедой, они скакали на своих верных конях и вместе отражали удары врагов. У них была одна родина, и поэтому «руки шведского принца так похожи на руки простого татарина» из России, но в век машин эта «родина умирает», и автор «слышит мертвый запах Европы».
Ностальгия по довоенному прошлому культурной Европы, по ее монархическому прошлому — одна из важных тем книги, возникающая на фоне ненависти автора к оккупантам, разрушившим эту мирную ее жизнь, и как противовес — его преклонение перед ее историей, памятниками, ее людьми «того времени», ее искусством, музыкой, природой. Выросшего в прекрасной Италии, с ее античными красотами, Малапарта пронзает боль за осквернение всего этого, и причиной его резких смен настроений в книге служат не только эти разрушения, но и известный «ремарковский «синдром незаживающей душевной травмы, нанесенной неестественным для человека состоянием — войной, когда он не может воспринимать нормально окружающий мир, когда видит все под искореженным ею углом зрения. Малапарта преследуют ужасные ассоциации даже там, где нет и намека на то, что ему кажется. Как человек чувствительный и неравнодушный, он не может абстрагироваться от своих воспоминаний, а отсюда — и чудовищные контрасты в его книге. Его внутренний дискомфорт постоянно вступает в борьбу с окружающим его эстетически прекрасным миром, и он с одинаковым мастерством воспроизводит все эти красоты в параллель с окружающим негативом.
Проезжая в качестве итальянского военного корреспондента по дорогам оккупированных стран — Финляндии, Румынии, России, Молдавии, а также Швеции и Италии, Малапарте желает поделиться своими впечатлениями от красок этих стран, их людей, животных, птиц, этнических особенностей, оказывающих огромное влияние на духовную ауру этих составляющих частей большого мира в тяжелое для него время. Он провозит читателя по уникальным достопримечательностям культурной Европы, с ее древними традициями, и показывает её печальное настоящее: «Ничего отныне более не существовало, кроме мрачной, черной, жестокой, горделивой и безнадежной Германии».
Малапарте не хочет видеть униженного, оккупированного немцами своего любимого Парижа, в котором он долго жил, «прустовского Парижа», «далекого Парижа госпожи Германтской». Он постоянно в книге возвращается к Марселю Прусту (1871–1922), к этому выдающемуся французскому романисту и критику, талант которого имел огромное значение и влияние на писателей всего мира, прозаику, воссоздавшему в романе «В поисках утраченного времени» ушедшее время, тонкие перемены чувств и настроений, изображающему человека как «поток сознания».