Собрание сочинений. Т. 5
Шрифт:
Киевская мысль (Киев). 1911, 29 августа. Это первое стихотворение Саши Черного, обращенное к маленькому читателю. Включенное в книгу стихов «Сатиры и лирика», а затем в книжку «Тук-тук!», оно как бы передавало эстафету от поэта для взрослых к поэту детскому — Саше Черному.
«Елка». Альманах для детей. Пг., 1918. С. 34. С илл. В. Лебедева. Из воспоминаний К. И. Чуковского известно, что, редактируя альманах «Елка», он в письме к Саше Черному по поводу «Трубочиста» высказал сомнение: не слишком ли стихотворение растянуто. Поэт с этим не согласился и так обосновал свой замысел: «Относительно „Трубочиста“ буду спорить: 1) если Вы после первых пяти строф напечатаете непосредственно
Что будет сказано о трубочисте? Почему он не страшный?
„Рано утром на рассвете Он встает и кофе пьет, Чистит пятна на жилете, Курит трубку и поет“.— Этого слишком мало.
И переход к следующей, последней строфе совершенно невозможный: „Видишь, вот он взял уж шапку“ и т. д.
Я хотел немного приоткрыть дверь в таинственную (для детского глаза) жизнь трубочиста: что у него тоже, как у всех, есть дети, и не черные, как бы полагалось ему иметь, а „беленькие“; конечно, надо бы изменить: „спят, как два комочка“. Может быть: „как два щеночка“?
И что он чистит целый день, гоняет по трубам, где грохочет ржавый лист, и что за ним бегут гурьбой коты — мне казалось все это немного показывает трубочиста за его работой в добром, чуть-чуть юмористическом освещении и что так надо. Сказать просто, что он не страшный, — мало. Ребенок не поверит.
Может быть, мне мало удалось то, что хотелось сказать.
Во всяком случае середины не выбрасывайте: лучше не печатайте совсем. Мне тема очень по душе, — я бы ее как-нибудь иначе обернул потом» (Архив Чуковского. Л. 6–8). Вопреки доводам и просьбам автора, стихотворение было напечатано в урезанном виде — без 3-й, 6–9-й строф.
Русское богатство. Спб., 1914. № 1. С. 128. В цикле из трех стихотворений под общим заголовком «В деревне».
Жар-Птица. С. 40–41.
ДО. С. 22–24.
Вербочки. Весенний альманах для детей младшего возраста. М., 1913. С. 14. С илл. В. Фалилеева. В «Детском острове» изменен ритмический рисунок стихотворения и практически заново написан текст. Первоначальный вариант:
В небе солнышко сверкает. Небо словно василек. Сквозь березки продувает Первый теплый ветерок. А внизу все будки, будки, И людей, как летом мух! Каждый сунул в рот по дудке И пищит во весь свой дух… В будках клоуны и санки, Куклы, чижики, цветы… Золотые рыбки в банке Раскрывают важно рты. Мотыльки и обезьянки Приседают на щитках. «Мериканский житель в склянке Утром ходит на руках!» Вот она какая Верба! А для маленьких ребят — На прилавочке у серба Вафли сладкие лежат.Верба— так в просторечии называли Вербное воскресенье, христианский праздник на Руси, который ознаменовывался народными гуляниями, ярмарочными представлениями и торжищами, получившими наименование «Вербного базара». Это шумное и пестрое Вербное веселье, оставшееся как одно из наиболее ярких впечатлений детских лет, нашло отражение в мемуарной литературе. См., напр.: «Вербный торг помню еще с Гостиного
Вербочки. Весенний альманах для детей младшего возраста. М., 1913. С. 32–33. С илл. В. Фалилеева. В первопечатном тексте имелись разночтения:
Ст. 26–28:
Боб лошадке, встав с постели, Клал в животик шоколад, А потом шел с песней в сад.Ст. 30: Только лошадь удивлялась.
Забавную историю, рассказанную в данном стихотворении, можно сопоставить с мемуарным очерком Н. А. Тэффи «Игрушки и книги», в котором содержатся интересные наблюдения над детской психологией: «Если подарите деревянную лошадку — на нее наденут шапку и теплую кофту, и она будет бабушкой. Потому что все лошадиные качества у нее уже имеются и нужно придумать новые, так как играть — значит, фантазировать.
Палку сунут концом в какой-нибудь ящик, почмокают губами и говорят:
— Но-но: Вот ты уже и поела!
С игрушечной лошадью этим не отделаешься. Ей нужно тыкать в самую морду кусок моркови или окурок папиросы. Многих это не удовлетворяет: они протыкают дырочку в морде — если лошадь картонная — и запихивают в нее всякую дрянь.
Когда я была маленькая, меня так мучила невозможность накормить как следует картонную лошадь, что я приняла героические меры: оторвала лошади голову и кормила ее, засовывая ей прямо в туловище все, что ни попадется: мамин кружевной воротничок, нянькин наперсток, кусок булки, пилочку для ногтей, картинку „Тереза, дочь Гарибальди“, огарок сальной свечки, которым нам мазали нос при насморке, чайную ложку, чьи-то часы.
Лошадь все принимала с благодарностью.
Между тем большие чего-то волновались. Искали пропавшие вещи, удивлялись. Я подмигивала лошадиному туловищу, оно смотрело на меня с благодарностью своей дырочкой, и все шло отлично. Но как-то лошадь съела кусок сыра, и запах его привлек нянькино внимание. Все было открыто. С тех пор лошадь питалась исключительно огрызками карандашей и скоро зачахла» (Возрождение. Париж. 1927, 25 декабря).
Современник. Спб., 1912. № 12. С. 66. Для «Детского острова» стихотворение было переработано. Первоначально третья строфа выглядела так:
Сквозь кусты мелькнула лодка, Рябь и солнца острый блеск. На плоту грохочет четко Дробь вальков под гулкий плеск.Другую редакцию имела заключительная строфа:
Вот и берег… Сухо в глотке, В теле жаркий сонный зуд. Эх, разденусь в старой лодке, Руки вытяну — и в пруд!ДО. С. 31–32. Иммортели— более распространенное название: бессмертники. Растения, сохраняющие при высыхании форму и окраску; используются в сухих зимних букетах.