Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма
Шрифт:
Вот и все, любезный собрат. Пожелайте мне мужества и здоровья.
АЛЬФОНСУ ДОДЕ
Париж, 5 марта 1892 г.
Дорогой Доде, я надеялся высказать свое мнение о Вашей книге [144] при личной встрече. Но боюсь, что мое посещение задержится, и потому решил написать Вам, с какой радостью, с каким волнением я только что прочел эту историю, такую изящную и трогательную.
Ведь я уже говорил Вам, что меня больше всего восхищают Ваши «ракурсы» — уж в моем-то сундуке они не водятся. Вы уместили на нескольких страницах много гуманных и важных мыслей и чувств. Да еще в изысканной форме, присущей лучшим из Ваших новелл. А между тем
144
Вероятно, имеется в виду роман А. Доде «Роза и Нинетта» (1892).
До скорого свидания, дорогой Доде, наши лучшие пожелания г-же Доде и всем Вашим.
ПОЛЮ МАРГЕРИТУ
Париж, 12 марта 1892 г.
Меня необычайно тронуло, любезный господин Маргерит, Ваше хорошее, благородное письмо. Поверьте, я ждал его не для того, чтобы узнать и разгласить его содержание. К тому же это давняя история, а я не злопамятен. [145]
Вы вовсе не должны меня благодарить. Славная смерть Вашего отца высоко ставит его в истории, и простой правдивый рассказ романиста не может еще больше его возвеличить; но все же я очень рад, что это обстоятельство нас сблизило, теперь смогу пожать руку писателю, которого очень ценю и выделяю среди наших молодых романистов.
145
Данное письмо является ответом на письмо Поля Маргерита, в котором Маргерит благодарил Золя за то, что он сочувственно изобразил в романе «Разгром» гибель при Седане французской кавалерии, которой командовал отец Маргерита. Одновременно П. Маргерит извинялся перед Золя за то, что в свое время подписал направленный против него «Манифест пяти».
Примите уверения в моей сердечной преданности.
АЛЬФРЕДУ БРЮНО
Медан, 6 июня 1892 г.
Дорогой Брюно!
Посылаю Вам наконец несколько стихов, [146] которых Вы по моей вине так долго ждали. Я решил, что нужно разбить ритм тех строф, где говорится о ноже, и немного подчеркнуть их прозаичность, чтобы избежать сходства с романсом. Мне кажется, здесь достаточно будет ясности и силы. А сцене прощания в лесу, напротив, я придал широкое лирическое звучание. Этого Вы и хотели, не правда ли? Если Вы имели в виду что-то другое — скажите мне откровенно. У меня только одно желание — угодить Вам своими виршами.
146
Для оперы А. Брюно по рассказу Золя «Осада мельницы» (поставлена в театре Комической оперы в 1893 г.).
Галле я посылаю копию двух кусков с уведомлением, что одновременно выслал подлинник прямо Вам, чтобы выиграть время. Думаю, он не обидится. Я написал ему также, что Вы спешите и что я жду третьего и четвертого актов.
Мы здесь с позавчерашнего дня, немного устали от суматохи переезда. Я лично очень нуждаюсь в покое и с трудом втягиваюсь в работу. Если у Вас дело пойдет хорошо, через два месяца Вы нам сыграете все, что будет готово.
Привет г-же Брюно и Сюзанне, сердечно Ваш.
ПОЛЮ АЛЕКСИСУ
Медан, 21 июня 1892г.
Дружище!
Я ждал возвращения сюда, чтобы поблагодарить Вас за Вашу прекрасную и очень важную статью. Вам пришлось над нею потрудиться, потому что говорить о «Разгроме» отнюдь не просто. Роман ужасно длинный и многословный. Вы хорошо вышли из положения, удачно разбив Вашу статью на отдельные части. Я, конечно, не разделяю Вашего мнения о последних главах; не то чтобы они мне самому очень нравились, но они являются тем, чем логически должны быть, — это фон картины,
Собираюсь приняться за работу и атаковать последний роман серии, это роман добрый.
Кланяйтесь от нас обоих всем Вашим, сердечно Ваш.
АЛЬФРЕДУ БРЮНО
Медан, 8 июля 1892 г.
Дорогой Брюно!
Посылаю Вам третий акт. Мне надо было попросту изменить некоторые стихи. По-прежнему мне кажется, что это коротковато и суховато. Но, может быть, так даже лучше для стремительности, для четкости произведения. Только я очень Вам советую разбавить все это потоками музыки. Необходимо вложить в нее всю мощь, все вдохновение, которых нет в либретто; в противном случае у нас получилось бы весьма ограниченное произведение. Несколько замечаний. Перекличка часовых должна представлять собою возгласы: «Э-гей!» — повторяющиеся на разные лады. Меня немного беспокоят хоры молодых девушек, Вы должны поручить каждую фразу если не разным голосам, то хотя бы разным группам голосов; затем я хотел бы, чтобы было много мимики под красивую музыку: и между сценами, и при поднятии занавеса, и во время работы жниц, до и после сцены с часовым и в особенности в сцене, предшествующей убийству, и после него. Музыки! Побольше музыки!
Галле недоволен четвертым актом и пишет, что он разорвал его. Он хочет повидаться со мной, прежде чем начнет его переделывать. Впрочем, у Вас есть над чем работать.
Когда Вы думаете приехать в Медан? Ведь Вы предупредите нас за несколько дней, правда? А я собираюсь засесть за работу. Успех «Разгрома» превосходит все мои надежды, и я был бы очень счастлив, если бы человек вообще мог быть счастлив.
Привет г-же Брюно, нежно обнимите Сюзанну от нас обоих.
Сердечно Ваш, дорогой друг.
Полковнику в отставке АНРИ ДЕ ПОНШАЛОНУ [147]
18 октября 1892 г.
Милостивый государь!
Позвольте мне повторить, что я не отрицал ни чувства долга, свойственного Шалонской армии, ни ее готовности к самопожертвованию. Между капитаном Бодуэном и лейтенантом Роша есть еще и полковник де Винейль.
Получив дурные вести из Фрешвиллера, солдаты седьмого корпуса, которые еще не были в бою, побросали оружие. Я не утверждал бы подобного факта, если бы не опирался на достоверные документы. А потом, еще одно: да, в этом сейчас наша сила и наше величие — признаться во всем.
147
Ответ на письмо полковника, в котором тот заявил, что, опубликовав «Разгром», Золя деморализовал нацию.
Я Вам отвечаю, милостивый государь, потому что, по-видимому, Вы, как и я, верите в благотворную необходимость истины, и прошу Вас принять заверение в совершенном моем почтении.
ВИКТОРУ СИМОНУ, редактору «Радикала»
19 октября 1892 г.
Многоуважаемый господин редактор!
Вы собираетесь печатать «Разгром» и просите меня написать несколько строк в виде предисловия.
Обыкновенно я предпочитаю, чтобы мои произведения защищали себя сами; могу только выразить удовлетворение по поводу того, что увижу свой роман на страницах большой популярной газеты, — это будет способствовать его проникновению в «глубокие демократические слои».
Народ вынесет свое суждение о моей книге и, надеюсь, извлечет из нее полезный урок: прочитает правдивую историю нашего разгрома, узнает причины, по которым Франция, после стольких славных побед, пришла к столь плачевному поражению, поймет историческую неизбежность этой кровавой бани, из коей мы вышли обновленными, обретшими новое величие.
Горе народам, которые усыпляют себя тщеславием и равнодушием! Могущество принадлежит тем, кто трудится и смело смотрит в глаза правде.
Искренне Ваш.