Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма
Шрифт:
Мы так и онемели — и добрую четверть часа никто и слова вымолвить не мог.
Поймите, ваше величество, дело не в недостатке дружеских чувств к вам. Каждый из нас не одну, а десять бумажек положил бы в шляпу, если бы полицейский потребовал этого для вас. Но деньги — деньги вещь священная!
Эх, лучше бы вы никогда не жили в Париже! Париж-то и приучил вас сорить деньгами, — это нам мельник Бенуэ растолковал. Ну, значит, сидим мы все и молчим, а Веруйя объясняет нам ваши нужды: у вас-де жена и ребенок, да и сами себя вы обиходить не можете;
— Да уж ладно, так и быть! — воскликнул я. Дадим ему тысячу двести франков. Император в Гусином Захолустье — это чего-нибудь стоит. Пусть лопнут от зависти простофили из Соттенвиля и Серманса! Да к тому же бедняжка сейчас, быть может, в затруднительном положении, и было бы бессердечно не принять его.
Муниципальный совет с восторгом встретил эти слова, и все закричали: «Согласны, согласны!»
А Веруйя, видя такое рвение, предложил соорудить к вашему приезду триумфальную арку.
И мы согласились на триумфальную арку.
Он предложил затем купить сотню шариков в подарок его высочеству, вашему сыну.
И мы купили сотню шариков.
Наконец, он потребовал, чтобы все мы заказали по новой куртке ко дню вашей встречи.
И у всех нас будут новые куртки. Вот увидите, мы будем просто великолепны.
Дело решенное, ваше величество, мы ждем вас. Покиньте злые города и поспешите в объятия ваших добрых крестьян.
Есть у нас здесь старинный замок, — вот вам и резиденция. Правда, от него осталась одна лишь башня, да и та почти развалилась. Но мы позатыкали дыры соломой, выкрасили стены и навесили новую дверь. Так что здесь, на холме, среди дрока и шиповника у вас будет сущее царство мира и благоденствия.
На конюшне вы найдете пару премилых осликов — подарок нашей общины. У самого входа в вашу императорскую резиденцию уже плещутся в луже утки. Есть еще три коровы, выводок кур да стая голубей. Вы небось и не знали, как вы богаты?
Это Веруйя обо всем позаботился. И ведь какой дотошный — ничего не позабыл. Вчера он повесил в ваших новых покоях свой карабин и сказал: «Императоры любят оружие, так неужто наш должен лишиться удовольствия пальнуть разок-другой из ружья только потому, что уехал из Парижа?»
Не жизнь, а сказка ожидает вас, ваше величество, ваше сельское величество! Вы будете спать допоздна. Потом в домашних туфлях спуститесь взглянуть, как мы работаем: «Эге, папаша такой-то, картофель-то нынче неплохо уродился… А этот зеленый горошек — так и просится в рот!.. Ветер-то северный, — видать, к непогоде».
А тем временем развлечения ради достопочтенная супруга ваша выгонит в поле беленького барашка, курчавого, как пудель. Надев широкополую соломенную шляпу и устроившись под кустом орешника, она сможет изображать пастушку в полное свое удовольствие.
И его высочеству, вашему сыну, поверьте, скучать не придется! На вершинах тополей полно сорочьих гнезд, не тронутых нашими мальчишками. А еще у нас есть прудок и в нем тьма-тьмущая лягушек. Местные ребятишки страсть как любят охотиться на них с рогатками, и, думается, игра
Впрочем, пожалуйте развлекаться и всей семьей. Можете удить рыбу, ловить бабочек, а не то вскапывать землю или сбивать орехи шестом, если это придется вам больше по вкусу.
Иные сказывают, что мы стоим за вас по нашей темноте.
Но Веруйя-то учен грамоте, а ведь он нам твердит каждый божий день, что надо голосовать за вас, если мы не хотим пойти по миру.
И прав Веруйя, что, мол, и без всякой там книжной премудрости можно осчастливить своего государя. Подданные и должны быть поглупее императоров, верно ведь? Ежели бы мы знали больше, чем наш кюре, разве мы стали бы его слушать? А возьмите горожан, они просто вынуждены выставить вас за дверь, потому что разбираются во всем лучше нас.
Хотите знать, что надумал Веруйя, а он ведь, право, не дурак. Перед всем советом он объявил: «Пришло время, когда короли смогут быть только сельскими величествами». Школьный учитель рассмеялся, — значит, Веруйя прав.
Мы вас ждем к воскресенью. Пожарные уже приглашены. Триумфальная арка построена. Вот будет праздник и для нас, и для вас. Наконец-то вы отдохнете. А то, говорят, вас порой донимают кошмары. Все мерещатся расстрелы да реки крови. Деревенский воздух быстрехонько излечит вас.
А еще Веруйя строго-настрого запретил нам заговаривать в вашем присутствии про 2 декабря. Не иначе как это для вас роковое число: может быть, в этот день град побил ваши виноградники или волки напали на ваши стада?
До скорого свиданья, ваше сельское величество, дорогой наш государь. Фамилию свою писать не умею, а потому я, ваш смиренный слуга, ставлю крест.
+Мэр Гусиного ЗахолустьяКопию снял: Эмиль Золя.
Постскриптум.Да, чуть было не забыл. Само собой разумеется, что вы приедете только с вашим семейством. Министры ваши нам не надобны. Уж тут-то совет был непреклонен. Все эти министры просто расточители. Веруйя умолял нас принять хотя бы одного из них; говорит, приятный человек — тот самый, что заправляет всеми вашими делами, да так ловко, что теперь все города Франции гонят вас вон. Не надо нам ни этого, ни какого другого, добром прошу. Если вы его прихватите, мы спровадим его освежиться в лягушачьей луже.
Копию снял Э. З.
18 мая 1870г.
НАШИ ПОЭТЫ
В царствование Наполеона I Александр Дюваль и престарелый Делиль погребли классическую поэзию. Впрочем, не насилие, а собственная дряхлость и анемия свели ее в могилу.
И вот ныне, в царствование Наполеона III, мы присутствуем на похоронах романтизма. Впереди траурного кортежа идут молодые поэты, прикрывающиеся, как саваном, именами Бесстрастных и Парнасцев. Но на сей раз поэты сами ускорили смерть живого покойника, которого теперь провожают в последний путь; они прикончили его, решив, что старый великан слишком медлит расстаться с жизнью.