Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Боков Виктор Федорович

Муза моя изловчилась плести и корзины и верши, Лес научилась валить под замах топора. Стала она задушевной подружкой одной землемерши, Той, что приехав в деревню, сказала: — Запахивать межи пора! Муза моя словарей для меня не держала, Не открывала Лицея. Зачем? Были мать и отец! Чувства свои она словом простым выражала, Перенимая с любовью бесхитростный говор сердец. Слово

свое я ловил на покосе, на пашне, На молотьбе и на свадьбе, где брага гуляла в ковше, И у котла с перепревшею гречневой кашей, И у подпаска с кнутом и рожком в шалаше. Все моей Музе досталось! И даже неволя, Камера, следствие, суд и тюремный паек. Вот и деревня родная. Стою среди поля, Жизнь вспоминаю и плачу, А сердце поет! 1974

Хозяин поля

Тракторист не сельский знахарь, Он — механик, он — шофер, Он и сеятель, и пахарь, И косарь, и комбайнер. Конь его могуч и гулок, Бьет его озноб и дрожь. От его стальных прогулок В поле дружно всходит рожь. От него и хлеб, и булка, Теплый бублик на губах. Древний родич сивка-бурка По сравненью с ним слабак! Тракторист — хозяин поля, Любо там ему и жить. Может он любое море На комбайне переплыть. Что ему меридианы, В нем растерянности нет. Он зачислен в капитаны Тех морей, где зреет хлеб! 1974

В зимнем Суздале

Был я в Суздале зимой, Был я с другом старым. Душу тешил стариной И не стал отсталым. Стал я современней, Суздаль посетив, Я в одной молельне Мед и пиво пил. На соборах купола Время золотит, К нам история сама На санях катит. Колокольчик динь-динь-динь, Звук старинный мил. А собор, как лебедин, Нежно белокрыл. Суздаль — город, Суздаль — смех, Суздаль — старый странник. Кто сказал, что в поле снег? Поле все как пряник. Поле все, как каравай, Пышет с пылу, с жару, Режь, отщипывай, ломай — Всем! На всю державу! На соборах всюду снег, Русь

в резьбе диковин, Самый дальний, прошлый век С нашим состыкован! 1974

Словацкому поэту-партизану

Милошу Крно,

переводчику моих стихов

Ты видел жизнь. Ты воевал. Ты сыновей прекрасных вырастил. Высоты жизни с бою брал, Не дожидаясь чьей-то милости. В твоей душе звенит Дунай Своими гусельными струнами. И слышит твой татранский край, Как Волга-речка плещет струями. Дунай и Волга — цель одна, Реальная, не плод фантастики. Кропила кровью нас война И угрожала тенью свастики. Мы выжили! И враг разбит, При нем Словакия в грязи была. Социализм — теперь наш быт, И жизненность его незыблема. Мой брат, мой спутник, мой поэт, Мой голубь, взмывший в небо синее, Я шлю тебе, мой друг, привет, Прими и приласкай стихи мои! 1974

* * *

Листья сгребают, Лужи осенние стынут. Ветер пеньковым кнутом Хлопает в спину. Мокрый асфальт, Холодно, нет отопленья, Люди идут и надеются На потепленье. Солнце во мгле, Скачут сороки-воровки, Клочья тумана Сохнут бельем на веревке. Осень опять Клоуном рыжим на ринге. Много опят, Много калины на рынке. Кончился год, Птицы готовы к отлету. С полной авоськой забот Люди идут на работу. Я среди них Радугой встал бесполезной, Вечный жених Вечной невесты — поэзии! 1974

* * *

Мне Маяковский близок, и понятен, И чем-то дорог, как никто другой. Поэзия — не для пустых занятий, Она не побрякушки под дугой. Поэзия, она у самых ребер, У самых труб фабрично-заводских, Поэзия, она не частный ропот — Кипенье океана душ людских.