Собрание сочинений. Том 2

Вознесенский Андрей Андреевич

VII

(Описание свадьбы, имевшей быть 1 апреля 1806 г.)

«Губернатор в доказательство искренности и с слабыми ногами танцевал у меня, и мы не щадили пороху ни на судне, ни на крепости, гишпанские гитары смешивались с русскими песельниками. И ежели я не мог окончить женитьбы моей, то сделал кондиционный акт...»

Помнишь, свадебные слуги, после радужной севрюги, апельсинами в вине обносили не? как лиловый поп в битловке, под колокола былого, кольца, тесные с обновки с имечком на тыльной стороне, — нам примерил не? а Довыдова с Хвастовым, в зал обеденный с восторгом впрыгнувших на скакуне, — выводили не? а

мамаша, удивившись, будто давленые вишни на брюссельской простыне, озадаченной родне, — предъявила не (лейтенантик Н застрелился не)? а когда вы шли с поклоном, смертно-бледная мадонна к фиолетовой стене отвернулась не? Губернаторская дочка, где те гости? Ночь пуста Перепутались цепочкой два нательные креста.

Архивные документы, относящиеся к делу Резанова Н.П.

(Комментируют арх. крысы — игреки и иксы)

№ 1

«...но имя Монарха нашего более благословляться будет, когда в счастливые дни его свергнут Россияне рабство чуждым народам... Государство в одном месте избавляется вредных членов, но в другом от них же получает пользу и ими города создает...»

Н. Резанов — Н. Румянцеву

№ 2 Второе письмо Резанова — Н. И. Дмитриеву

Любезный Государь Иван Иваныч Дмитриев, оповещаю, что достал тебе настойку из термитов. Душой я бешено устал! Чего ищу? Чего-то свежего! Земли старые — старый сифилис. Начинают театры с вешалок. Начинаются царства с виселиц. Земли новые — табула раза. Расселю там новую расу — Третий Мир — без деньги и петли, ни республики, ни короны! Где земли золотое лоно, как по золоту пишут иконы, будут лики людей светлы. Был мне сон, дурной и чудесный. (Видно, я переел синюх.) Да, случась при Дворе, посодействуй, — на американочке женюсь...

Чин икс:

«А вы, Резанов, из куртизанов! Хихикс...»

№ 3 Выписка из истории г.г. Довыдова и Хвастова

Были петербуржцы — станем сыктывкарцы. На снегу дуэльном — два костра. Одного — на небо, другого — в карцер! После сатисфакции — два конца! Но пуля врезалась в пулю встречную. Ай да Довыдов и Хвастов! Враги вечные на братство венчаны. И оба — к Резанову, на Дальний Восток...

Чин игрек:

«Засечены в подпольных играх».

Чин икс:

«Но государство ценит риск».

«15 февраля 1806 г. Объясняя вам многие характеры, приступлю теперь к прискорбному для меня описанию г. X....., главного действующего лица в шалостях и вреде общественном и столь же полезнаго и любезнаго человека, когда в настоящих он правилах... В то самое время покупал я судно Юнону и сколь скоро купил, то зделал его начальником и в то же время написал к нему Мичмана Давыдова. Вступя на судно, открыл он то пьянство, которое три месяца к ряду продолжалось, ибо на одну свою персону, как из счета его в заборе увидите, выпил 9 1/2 ведр французской водки и 2 1/2 ведра крепкаго спирту кроме отпусков другим и, словом, споил с кругу корабельных, подмастерьев, штурманов и офицеров. Беспросыпное его пьянство лишило его ума, и он всякую ночь снимается с якоря, но к счастью, что матросы всегда пьяны...»

(Из Второго секретного письма Резанова)

«17 июня 1806 г. Здесь видел я опыт искусства Лейтенанта Хвостова, ибо должно отдать справедливость, что одною его решимостью спаслись мы и столько же удачно вышли мы из мест, каменными грядами окруженных».

Резанов — министру коммерции

Рапорт

Мы — Довыдов и Хвастов, оба лейтенанты. Прикажите — в сто стволов жахнем латинянам! «Стоп, Довыдов и Хвастов!» «Вы мягки, Резанов». «Уезжаю. Дайте штоф. Вас оставлю в замах». В

бой, Довыдов и Хвастов! Улетели. Рапорт: «Пять восточных островов Ваши, Император!»

«Я должен отдать справедливость искусству г.г. Хвостова и Давыдова, которые весьма поспешно совершили рейсы их...»

Резанов

«18 октября 1807 г. Когда я взошел к Капитану Бухарину, он, призвав караульного унтер-офицера, велел арестовать меня. Ни мне ни Лейтенанту Хвостову не позволялось выходить из дому и даже видеть лицо какого-либо смертного... Лейтенант Хвостов впал в опасную горячку.

Вот картина моего состояния! Вот награда, есть ли не услуг, то по крайней мере желания оказать оные. При сравнении прошедшей моей жизни и настоящей сердце обливается кровью и оскорбленная столь жестоким образом честь заставляет проклинать виновника и самую жизнь.

Мичман Давыдов».

(Выписка из «Донесения Мичмана Давыдова на квартире уже под политическим караулом»)

№ 4 В темнице

Довыдов: А что ты думаешь, Хвастов?.. Хвастов: Бухарин! Сука! Враг Христов! Сатрап! Вор! Бабник! Педераст! Довыдов: Тсс... Стражник передаст... Хвастов: Чмо! Скот! Мы, офицеры, страждем! Эй, стражник! Нажрался паразит. Разит. Стражник: С-ик тран-зит... Восток алеет. Помолись. Хвастов (бледнеет) : Это мысль. О, Дева, в ризах как стеклярус! Ты, что к Резанову являлась! (Мы на Тебя не слали кляуз, мы за Тебя интриговали против американской крали.) Спаси невинных индивидов!.. (В ужасе.) Гляди, Довыдов. Распались цепи. Стража отвалилась. Дверь отворилась. И кони у крыльца в кибитке... Голос: Бегите! По трассе будущей Турксиба. Довыдов и Хвастов: Спасибо! (Бегут.) Довыдов: Зер гут. Религия не лишена основ. А? Что ты думаешь, Хвастов?

№ 5

Мнение критика Зета: От этих модернистских оборотцев Резанов ваш в гробу перевернется! Мнение поэта: Перевернется — значит, оживет. Живи, Резанов! «Авось», вперед!

№ 6

Чин игрек: Вот панегирик: «Николай Резанов был прозорливым политиком. Живи Н. Резанов на 10 лет дольше, то, что мы называем сейчас Калифорнией и Американской Британской Колумбией были бы русской территорией». Атертон (США) Чин икс: Сравним, что говорит нам Головнин: «Сей г. Резанов был человек скорый, горячий, затейливый писака, говорун, имеющий голову более способную и создавать воздушные замки в кабинете, нежели к великим делам, происходящим в свете...» Флота Капитан 2-го ранга и кавалер В. М. Головнин Чин икс: «А вы, Резанов, пропили замок. Вот Иск».

№ 7 Из письма Резанова — Державину

Тут одного гишпанца угораздило по-своему переложить Горация. Понятно, это не Державин, но любопытен по терзаньям:

Мой памятник

«Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный... Увечный наш бренный разум цепляется за пирамиды, статуи, памятные места — тщета! Тыща лет больше, тыща лет меньше — но далее ни черта! Я — последний поэт цивилизации. Не нашей, римской, а цивилизации вообще. В эпоху духовного кризиса и цифиризации культура — позорнейшая из вещей. Позорно знать неправду и не назвать ее, а назвавши, позорно не искоренять, позорно похороны назвать свадьбою, да еще кривляться на похоронах. За эти слова меня современники удавят. А будущий афро-евро-америко-азиат с корнем выроет мой фундамент, и будет дыра из планеты зиять. И они примутся доказывать, что слова мои были вздорные. Сложат лучшие песни, танцы, понапишут книг... И я буду счастлив, что меня справедливо вздернули. Вот это будет тот еще памятник!»