Собрание сочинений. Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

Коптяева Антонина Дмитриевна

— Может быть, я глупая, — искренне огорчилась Фрося.

— Не-ет! — Митя покачал головой, в глазах его зажглись озорные светлячки, и он неожиданно признался: — У меня ведь тоже ни-че-го не осталось. Пожалуй, не зря честят Барановского большевики. Может, он понарошку так выступает: крутил, крутил, такие узоры навел, а хвать — пусто.

— Зачем же он на трибуну выходит? Батюшка в церкви, когда проповеди читает, будто сказку сказывает, само в душу западает.

И все-таки Фрося продолжала ходить на митинги и собрания, но Нестора так и не увидела.

Наверно, он совсем не интересовался политикой.

В семье Наследовых этот интерес сказался пока только полным оскудением, поглотив все подсобные заработки. Вот надо переезжать в новую землянку, а даже табуретки купить не на что.

«Скоро тепло наступит, пойдем с маманей на сезонные, — подумала Фрося и остановилась переменить ведра. — Заработаем хоть немножко, а тогда…»

Что будет тогда, Фросе нетрудно представить. Конечно, пойдут в магазин. Долго будут ходить возле прилавков, поглаживая куски прочной «немки», тяжелые штуки драпа и полусукна, осторожно трогая шелковистые батисты да тонкие шерстяные ткани, при одном прикосновении к которым замирает сердца. Потом маманька, отвернувшись, достанет из-под верхних юбок надежно увязанные в платок, каторжным трудом добытые деньги, еще раз пересчитает их, вздохнет, и начнется свирепая торговля с приказчиком или хозяином, терпеливо караулящим каждую жертву.

«Заработать бы на платье из ташкентской кисеи, столешник купить, одеяло пикейное. Скорей бы влезть в новую землянку! Уж я там все вычищу, побелю, пол — глиной, чтобы ни трещинки». Занятая этими мыслями, Фрося обходила торчавшие бревна избяных углов, колья убогой городьбы, по высоте бугров угадывала крыши жилых землянок, и вдруг услышала — за нею кто-то бежал. Закричать? А если постовые нагрянут? Может быть, Лешка вернулся? Мальчишки не так топали бы.

Поборов страх, она обернулась. Если свой — хорошо, чужой — пусть себе бежит мимо.

Но сразу ее в жар бросило: сердце, забив тревогу совсем по-иному, подсказало: Нестор! Значит, он следил за нею и Лешкой!

Подбежав, он спросил, быстро дыша:

— Ловко я заставил постового пройтись носом по земле?

— Так это вы были? — Фрося поставила ведра, любовно всматриваясь в его лицо.

— Да. — Он легко перевел дыхание. — Я прятался у забора, пока не уронил калиточку (у вас тут все на живую нитку!), и любовался, как вы с дедушкой ходили мимо.

— С дедушкой? — Фрося чуть не расхохоталась, но, спохватясь, зажала рот обеими ладонями. — Это Лешка — наш сосед, — пояснила она тихонько, теперь боясь привлечь внимание своих людей. — Он еще подросток.

— То-то он улепетывал так прытко! Я подумал грешным делом: ничего себе нахаловские старики — на хлеба жалуются, а на ногу дюже резвые.

— Его не поймали? — обеспокоилась Фрося, вспомнив о тяжелых кулаках старшего Хлуденева.

— Где им было угнаться за ним! Он и меня обогнал возле заводского забора. Да еще двое мальчишек откуда-то выскочили.

— Вы-то почему убегали от милицейских?

— Надо было занять их, заманить подальше

от вашей самовольной постройки. А потом я, как ни в чем не бывало, пошел обратно, даже пришлось им откозырять мне. Разминулись, и я припустил, чтобы успеть перехватить вас на улице — домой-то к себе вы меня не зовете! И вот он я! — Нестор, улыбаясь, прикоснулся кончиками пальцев к фуражке с офицерской кокардой. — Ваш сосед и мальчишки умчались. Милицейские — за ними, но держи цыгана в поле! — Нестор придвинулся к Фросе и по-другому зазвучавшим голосом ласково спросил: — Вы на меня не в обиде?

— За что же?

— Этот болван, кажется, толкнул вас, когда падал.

— Н-нет! Не беда, ежели бы и толкнул нечаянно. Хорошо, что Лешка убежал от него.

— Здесь, наверно, много соседей, готовых вам помогать… Кто тогда у вас во дворе был такой сердитый?

— Брат Харитон.

И снова по-другому, без ревнивой пытливости, Нестор сказал:

— А у меня сестра есть — Харитина. Очень славная… Она бы вам понравилась.

Фрося не нашлась, что ответить. Поведение Нестора было непохоже на заигрывание.

— Почему вы молчите? Вам интересно, откуда я, из какой семьи?

Девушка кивнула, скованная волнением и нахлынувшей вдруг робостью.

— Вот и мне хочется все узнать о вашей семье, хотя кажется, будто давным-давно знаю вас, вы красивая, милая, скромница, а живете так трудно. — Нестор завладел маленькими, шершавыми от грубой работы руками Фроси, нежно сжал их в комочек, грея в ладонях.

Проснувшийся южный ветер тепло дохнул на них, забывших обо всем, что творилось вокруг. Занимался рассвет, и на ярко-розовой полосе зари, как черные горы, выделились корпуса мастерских. В поселке, приветствуя утро, звонко запели петухи, утки пролетели поблизости, со свистом рассекая крыльями весенний воздух, дурманящий запахом талой земли и вянущих, не просохших с осени таловых плетней.

— О чем ты думаешь? Ты рада, что мы встретились?

Она смотрела на него, не в силах ни заговорить, ни улыбнуться: губы ее шевелились, но слов Нестор не слышал, потому что и не было их.

Стая казары звучно закликала в вышине.

— Ветер с полудня весну торопит. Вот птицы опять и полетели. Как они дорогу находят? — прошептала Фрося, запрокидывая большеглазое лицо, истово-строгое, словно во время молитвы.

— Так же, как я нахожу ее к тебе. — Нестор властно и бережно обнял девушку, прижал к груди. — Это судьба. Вот мы вместе, и мне так хорошо, даже сердце захватывает от боли. А ты… А тебе?..

— Да. — Фрося склонила голову на его плечо. — Слышите, как громко птицы кричат? Будто в колокола бьют по всей округе.

— Сейчас я ничего не слышу и не вижу — только ты. — Нестор обнял ее еще крепче, расстегнув шинель, обхватил полами и, ощутив прелесть девичьего тела под плохонькой рабочей дерюжкой, поцеловал в полуоткрытые губы. — Я буду сватать тебя.

Фрося будто очнулась от чудесного сна, пугливо оглянулась.

— Отчего ты встревожилась?