Собрание сочинений. Том 6
Шрифт:
Но первым появился не враг, а друг. Из-за поворота дороги вылетела двуколка с впряженным в нее резвым рыжим коньком. Двуколкой правил румяный владелец гостиницы «Королевский дуб». Он бешено размахивал кнутом и поминутно оглядывался назад.
— Прыгайте ко мне, мистер Спринг, прыгайте! — крикнул он, натягивая вожжи. — И люди и собаки… Сейчас они будут здесь… Садитесь скорее! Пошел, Рыжик!
Больше он не проронил ни слова, пока они буквально не пролетели, словно на скачках, две мили и не оказались в безопасности на Брайтонской дороге. Только здесь он бросил вожжи на спину коня и толстой ручищей хлопнул Тома Спринга по плечу.
— Великолепно! — воскликнул он. Его большое красное лицо сияло от восторга. — Боже мой, как это было прекрасно!
— Что? — удивился Спринг. — Вы видели бой?
— С
Спринг в крайнем изумлении бессмысленно глазел на своего спутника.
— Его милость! — наконец выдохнул он.
— Именно, мой мальчик, лорд Фолкэнбридж, вице-губернатор, председатель суда графства, пэр королевства — вот кто ваш противник.
— Боже милосердный!
— А вы не знали? Пожалуй, это к лучшему. А то вы, быть может, и не отколотили бы его так основательно. Но имейте в виду, если бы вы не победили его, то уж он отделал бы вас как следует! В нашем графстве нет человека, способного выстоять против него. Браконьеров и цыган он избивает по двое, по трое сразу. Его тут все боятся. Но вы отдули его за милую душу. О дружище, это было прекрасное зрелище!
Но Спринг, слишком ошеломленный услышанным, не отвечал. Лишь после того, как он оказался под гостеприимным кровом гостиницы, умылся и плотно поел, он пригласил к себе мистера Кордери. Том рассказал ему о событиях, которые предшествовали этому необыкновенному приключению, и попросил хозяина гостиницы объяснить ему, что все это может значить Кордери внимательно выслушал гостя, то и дело тихонько посмеиваясь. Потом он вышел из комнаты и тут же вернулся с истрепанной газетой и разгладил ее на коленях.
— Это «Пентайльский вестник», мистер Спринг, — другую такую сплетницу, как эта газетка, не скоро найдешь. Если они пронюхают про сегодняшнее дело, то уж не упустят случая как следует его преподнести. Однако мы с вами никому не скажем! Ее милость вряд ли станет болтать, да и его милость, думается, тоже попридержит язык, хотя он во гневе и устроил за вами погоню. Вот, мистер Спринг, послушайте. Я прочитаю, а вы курите свою трубку. Это номер за июль прошлого года, а говорится тут следующее:
Теперь уже не секрет, что разногласия, уже сколько лет существовавшие между лордом Ф. и его очаровательной супругой, в последние дни достигли апогея. Чрезмерное увлечение его милости спортом, а также внимание, которое он, как говорят, уделял живущей у него в доме особе низкого звания, давно уже вызывали недовольство леди Ф.
Последнее время она искала утешения в дружбе с неким джентльменом назовем его сэром Джорджем У…ном. Сэр Джордж, известный дамский угодник и прекрасно сложенный молодой человек, с удовольствием взялся утешать прелестную страдалицу. Однако результат оказался весьма печальным как для чувств ее милости, так и для красоты джентльмена. Лорд Ф. с группой слуг захватил парочку врасплох во время свидания недалеко от своего особняка. Несмотря на протесты дамы, лорд Ф. пустил в ход свою силу и умение и постарался наказать несчастного Лотарио так, чтобы, как он выразился на прощание, сэр Джордж не мог уже более пленять женщин своей внешностью. Леди Ф. покинула его милость и уехала в Лондон, где, несомненно, ухаживает сейчас за своим обезображенным Аполлоном. Есть все основания предполагать, что дело закончится дуэлью, хотя ко времени сдачи номера в печать мы еще не располагали точными сведениями».
Владелец гостиницы отложил газету.
— Вы удостоились чести попасть в высшее общество, мистер Томас Спринг! — сказал он.
Боксер провел рукой по своему избитому лицу.
— Знаете, мистер Кордери, — сказал он, — меня вполне устраивает и низшее общество.
Д.
«Родни Стоун» был среди произведений, любимых самим Конан Дойлем. В книге соединились три особенно близких писателю сферы: английская история, спорт, есть здесь и таинственность, требующая догадок и расследования. Боксерский ринг как центр, притягивающий людей различных сословий, дал Конан Дойлю возможность непринужденно изобразить знаменитых исторических деятелей и вымышленные лица, короче, показать живые сцены из быта Англии 1800-х годов. Роман близок к книгам писателя о наполеоновских войнах, хотя в «Родни Стоуне» эти войны главным образом — воспоминание. На страницах романа произносится имя «генерала Буонапарте», мы видим адмирала Нельсона, героя Трафальгарской битвы. В свою очередь, перед читателем появляются драматург Ричард Шеридан, автор «Школы злословия», проповедник Фокс, принц Уэльский и, наконец, боксерские знаменитости того времени.
Взявшись за эпоху 1800-х годов, Конан Дойль начал писать пьесу. На первых порах с ним сотрудничал его родственник — литератор Хорнунг, но в дальнейшем и в основном Конан Дойль работал один. Пьеса была названа «Дом Темперлей» и предназначалась, как и ранний драматический опыт писателя «Ватерлоо» (1894), для выдающегося английского актера Генри Ирвинга. «Мелодрама ринга» — так определял пьесу сам Конан Дойль; в ней было четыре длинных акта и тридцать четыре действующих лица. Главная же трудность для театра заключалась в многочисленных боксерских схватках, составлявших непременную и значительную часть действия. Затраты на подобный спектакль были бы слишком высоки, чтобы какой-либо постановщик рискнул пойти на них. Надолго прибежищем «Дома Темперлей» оказался рабочий стол писателя. Только в 1910 году пьеса увидела свет рампы в театре «Адельфи», но ненадолго и без заметного успеха. «Боюсь, что дамы будут смущены спортивными эпизодами», — писал Конан Дойль перед спектаклем. И действительно, «прекрасная половина» зрительного зала не интересовалась кулачными боями, представленными вполне натурально. В известной мере это определило холодный прием «Дома Темперлей». Кроме того, в числе причин для неудачи биографы писателя называют театральный кризис и, наконец, смерть короля Эдуарда VII. Однако на этом история «Дома Темперлей» не оборвалась. В 1927 году Альфред Хичкок, один из пионеров кинематографии, поставил по пьесе фильм «Ринг». В этом фильме, как и в других фильмах, сделанных по его произведениям, Конан Дойля коробило недостаточное внимание к тому, что сам он соблюдал с тщательностью: верное воспроизведение «колорита эпохи». Кинематограф же относился к атому довольно небрежно, и телефоны появлялись на экране в эпоху диккенсовских дилижансов.
Еще работая в 90-х годах над пьесой, изучая «времена Регентства», Конан Дойль намеревался использовать тот же материал в романе, о чем он и сообщил в письме к матери в сентябре 1894 года. Поскольку «Дом Темперлей» сделался известен позднее, чем был опубликован «Родни Стоун», считалось, что пьеса явилась инсценировкой романа. Даже самые последние и наиболее полные сведения, почерпнутые из архива писателя, не дают четкого ответа на этот вопрос. Пьер Нордон, получивший доступ к личным бумагам Конан Дойля, склонен полагать, что как раз пьеса возникла раньше и послужила основой романа. Конан Дойль находился тогда в Швейцарии, из Давоса он переехал в Ко, где закончил «Приключения бригадира Жерара» и приступил к «Дому Темперлей». Здесь же им были написаны первые главы «Родни Стоуна». К августу 1895 года им была завершена значительная часть романа. Конан Дойль обозначил для себя «Родни Стоуна» как «книгу бокса».
«Насколько я знаю, никто еще не писал об этом, — говорил он в письме к другу, — а между тем ринг — типично англосаксонский вид спорта, никогда прежде не существовавший за пределами стран английского языка и обладающий теперь, мне кажется, большой популярностью в народе, несмотря на то невыразимо жалкое состояние, до которого этот спорт был доведен. В прежние времена то был спорт благородства, изящества и честного боя. Я бы, например, скорее взялся сражаться с копьем и мечом на турнире, чем выдержал бы сотню раундов с добрым бойцом на кулаках, — если говорить о храбрости и выносливости, которые тут требуются. Надеюсь, когда книга попадет к вам в руки, вы найдете, что она вышла у меня интересной».