Собрание сочинений.Том 5. Дар земли
Шрифт:
— А у нас? — засматривая сбоку в лицо Груздева, Надя прижалась к его плечу.
Он шагал, не поворачивая головы, скованный, неловкий, почти счастливый.
— У нас рабочие тоже высвобождаются, но они сразу переходят на новые объекты. Наши возможности в этом отношении неисчерпаемы. Это позволяет нам стремиться к сокращению рабочего дня. Но, сокращая рабочий день, надо повышать производительность труда, и тут, как воздух, необходима та же автоматика.
— И жизнерадостные автоматчики? — Надя опять остановилась, резко отстранясь от Груздева. — Может быть, я теперь слишком мрачно смотрю на жизнь. Но вы знаете… во всяком случае, догадываетесь, отчего мне так тяжело! Вы, наверно, поняли все! Ну, скажите, как он мог?
Она стояла перед Груздевым, требовательно ожидая ответа, на запрокинутом, белом в темноте лице чернели широко открытые глаза.
— Только не говорите о пережитках, о слабостях человеческих! Мы слишком часто и легко ссылаемся на них. Какие пережитки могут быть у Ахмадши, моего ровесника!
— А вы говорили с ним? — спросил Груздев, похолодев от того, что его иллюзии сразу развеялись.
— Он написал странное письмо с предложением расстаться на время, проверить наши чувства… Я не все поняла. Почему он так решил? Какие-то малодушные ссылки на отца! И я пошла на буровую. Хотела выяснить… И вдруг Равиль сказал, что отец увез его к невесте. Ахмадша ни разу не заикнулся мне о своей невесте, а она у него была! Значит, и ее обманывал! Приходил ко мне, планы строили, как жить будем, а она где-то ждала. Я в Каму бросилась вовсе не от тоски, не от любви. Любви уже не было. Неудачная оказалась. Ну и черт с ней! — с неожиданным озлоблением вырвалось у Нади. — Меня другое в воду толкнуло. Ведь я очень, очень много думала тогда и потом и сейчас все думаю… Отчего это у нас подлецы водятся, такие хорошие на вид подлецы! И я себе до ужаса противна стала из-за того, что самое лучшее, единственное — свою любовь — отдала бог знает кому! Человека в себе уронила. За это я и хотела наказать… казнить себя.
— И напрасно. Вы человека в себе только тогда уронили, когда в реку бросились, решив, что все в жизни для вас потеряно. Я свою Елену тоже любил. Чуть с ума не сошел, когда она умерла. Ходил, говорил, а работал, как автомат. Разве это не любовь была?
— Любовь, — тихо сказала Надя, откликаясь не столько на слова, сколько на печаль, звучавшую в его голосе.
— А теперь снова полюбил. Так полюбил, будто мне не пятьдесят лет, а двадцать. Разве можно говорить, что любовь только раз в жизни приходит? Кто это установил? Но тогда я молод и счастлив был, а сейчас… Да я и сейчас счастлив! — спохватился Груздев.
— Нефтяной отдел Госплана, не опротестовывая, по существу, решения экспертизы, опять подал встречную бумагу на пересмотр нашего заявления, — приехав на завод и едва успев поздороваться с Груздевым, сообщил Щелгунов.
— Эх, как ты вскинулся, Алеша! — встревоженно сказал Сошкин, приехавший с ним вместе. — Посмотрим еще, что предложит комиссия «на высоком уровне».
— Известно, что: драка опять предстоит серьезная. — Груздев, все-таки не ожидавший нынче такого упорного сопротивления со стороны нефтяного отдела Госплана, несколько минут ходил по кабинету, круто разворачивался на каблуках; поизрасходовав энергию, сказал сдержанно: — Имеем опыт: если не пробьем, нас снова на время в щель загонят. Что ж! Немножко передохнем и снова возобновим попытку. Капля и камень точит.
— Надо еще раз обсудить наши заявления и отправить их немедля в Совет Министров и в ЦК, — предложил Сошкин. — Противники, конечно, будут обвинять нас в защите местнических интересов, но мы этого не боимся, — сказал Сошкин.
— Привыкли они двигаться по инерции, — заметил с сокрушением Щелгунов, все-таки недоумевая перед выпадами Карягина. «То ли тупоумие, то ли подлость!» — А как у тебя Барков, главный твой? Тянет?
— Работает хорошо. Внес предложение по очистке нефти от серы. Пожалуй, очень эффективный будет метод.
— Только ты, единоначальник, не очень подавляй его.
—
— Ох, и нудный ты стал, Алексей! — полушутя вскричал Сошкин, сразу успокоившийся на принятом решении: пусть рассудят в ЦК — не убивать же заместителя председателя Госплана, не желавшего ни добровольно уйти с занимаемого поста, ни внять требовательным голосам с мест. — Мы к вам приехали на торжество — пуск первой очереди синтез-спирта. Празднично настроились, речи подготовили, а ты сразу с жалобами, с протестами.
— Да как же не протестовать! Если представитель контроля дело знает, то еще терпимо, а если он вроде Карягина! Или взять Работникова в Госплане. От жизни оторван, сидит в кресле прочно, тяжело. Ну, явишься к нему на совещание. Шаблонщики подготовят речи, и вот стоит такой на трибуне, рот открывается, закрывается, как чемодан, а оттуда — звуки. Своих мыслей нет, все содрано, списано. Смотришь на него, а у тебя аж зудит все: на заводе принимают очередной объект. Будто слушаешь, а думаешь о блоке оборотного водоснабжения, об установке инертного газа. Освободили бы директоров от лишней толкотни. Главное-то у нас — новая техника!
— Давай, давай! — подзадорил Щелгунов. — Ты не обижайся, что мы тебе ничего не обещаем: мотаем на ус.
— С планированием постоянные неувязки. Спустили бы нам твердые годовые планы, а мы здесь решили бы, как их выполнять по месяцам. На местах-то виднее! И в планирующих организациях не потребовалось бы столько путаников, как сейчас.
— Вот, чем дальше в лес, тем больше дров! — с серьезнейшим видом одобрил Щелгунов. — Похоже, ты уже подготовил развернутое решение по вопросам единоначалия и планирования.
— Смеешься? Молчать я не обязывался! Ты меня будто ножом полоснул сообщением о новой карягинской вылазке. На что Карягин рассчитывает? Кто его поддерживает? Скажи, Денис, напрямик: откуда ветер дует? Мы — народ простой, исходим не из соображений субординации, а из пользы дела. Мнение «наверху» создано, что ли?
Щелгунов возмущенно повел широким плечом — не ответил.
— В молчанку играть нам нечего. Мнение научными авторитетами создается по-разному, и если оно неправильное, надо ясность внести: дутые авторитеты развенчиваются фактами и смелостью, конечно. А как же?.. Мы тут за выполнение планов болеем, за строительство, за рабочий коллектив. А за что болеет Работников или Карягин? Они только своими креслами дорожат, правом пользоваться особой столовой, персональной машиной, дачей, поэтому и боятся всего нового: при старом-то, по наезженной колее, спокойнее.
— Нельзя так горячиться. Долго ли до инфаркта! Остынь немножко, — посоветовал Щелгунов, который признавал правоту товарища, но, поскольку положение обязывало, проявлял выдержку.
— Не хочу я остывать! Каких только кличек мы не получили, отстаивая строительство этих заводов на Каме! А волокита с комбинированной установкой? Хотя всем известно, что повышение октанового числа бензина — прибыль колоссальная, именно то, что нужно, для создания материальной базы коммунизма. Почти самовольно, почти крадучись, — как раньше рабочие свои землянки ставили, — начали, под видом реконструкций, цех реформинга строить. Сколько выговоров нахватали, пока не утвердили нам задним числом сделанные затраты! Платиновый катализатор со слезами выколачивал…