Собрание сочинений.Том 5. Дар земли
Шрифт:
На другой день их принял заместитель председателя Госплана РСФСР Работников.
— Фамилия серьезная! — пробормотал Беляков, когда они с Груздевым проходили через монументально обставленную приемную.
Алексей промолчал, не в силах побороть угрюмости: осаждали воспоминания о прежних разговорах с Работниковым.
У стола секретаря их приветствовал ожидавший Карягин. Сегодня он был улыбчив, водянистые глаза его светились, на впалых щеках тлел румянец, но Алексей уже хорошо
«Играет, играет, как шампанское, того и гляди, пеной обдаст! — неприязненно подумал он, пожимая цепкую ладонь Карягина. — Видно, опять спелись тут, голубчики! Верно говорят: не так страшен сам, как вреден зам!»
Работников, крупный мужчина средних лет, с оплывшим, почти квадратным лицом и массивной челюстью бульдога, принял их радушно. Твердо ступая, отчего подрагивали его широкие бедра, он вышел навстречу Белякову и Груздеву, пожал им руки (Алексея даже потрепал по локтю) и сказал Карягину:
— Распорядитесь, дорогой, насчет чайку, да покрепче.
А когда Петр Георгиевич готовно исчез из кабинета, Работников широким жестом пригласил посетителей присесть, спросил с добродушным упреком:
— Зачем вам экспертиза вдруг потребовалась? Столько деловых людей подняли с мест! Мы же не отрицали и не отрицаем ценности вашего предложения, но приходится считаться с экономическим балансом страны.
Алексей смотрел на заместителя председателя с прежней угрюмостью: он не умел выжимать улыбочки по заказу, да и обстановка не располагала к тому.
Находясь на своем трудовом посту, легко бранить работников Госплана. Другое, когда сталкиваешься с государственным деятелем в его кабинете. Тут уже властвуют иные точки зрения: никакой поблажки местническим интересам — если речь идет об экономическом балансе, так это баланс всей страны.
— Мне кажется, я не обижаю Россию, — серьезно сказал кому-то Работников, подняв трубку одного из телефонов, черневших сомкнутым строем возле него на отдельном столике.
«А ведь он действительно имеет право так выражаться», — подумал Груздев, и померкла засиявшая вчера в его воображении комбинированная установка, и то, что в Камске было делом первостепенной важности, сейчас показалось неосуществимым.
Погрустнел и Беляков. Всю душу вкладывал в свою работу директор Московского проектного института и с достоинством держался среди людей — таких же, как и он, тружеников, а здесь, в громадном кабинете, вдруг почувствовал себя вроде лишним. А ведь еще ничего неприятного не сказал Работников, наоборот: радушен, улыбается и проект установки одобряет.
Беспокойно ловя ускользающую уверенность в успехе, Груздев понял, что его подавляет не только снисходительное отношение Работникова, его, можно сказать, чиновная мощь, а и в точности повторяющаяся ситуация. Ведь три года назад также льдисто блестел глазами, улыбался и краснел
— Итак, вы утверждаете, что у вас есть сырье на десять тысяч тонн полипропилена? — спросил Работников спокойно. — А Петр Георгиевич говорит, что он ничего не обнаружил.
— Он не был у нас на заводе, — сразу закипел от возмущения Груздев.
— Как не был? Он специально ездил в нефтяной район.
— В район, точно, но к нам не заглянул.
— Да разве ты не был у них, Петр Георгиевич? — спросил Работников Карягина, с невинным видом вошедшего в кабинет вслед за официанткой, которая несла поднос со стаканами чая.
— Ну как же не был! Камский завод я прекрасно знаю.
— В последний приезд вы на него даже не заглянули.
— Разве ты не заезжал к ним на завод, Петр Георгиевич?
Карягин скользнул пустым взглядом по лицу своего шефа, словно удивляясь его настойчивости, и сказал безмятежно:
— Я на газо-бензиновый заезжал.
— Ах, на газо-бензиновый! Значит, я перепутал… — И Работников почти с облегчением отвалился от стола, оставив на нем только белые кулаки.
«Не ты перепутал, а он путает и врет. Он и на газо-бензиновом наверняка не был», — хотелось крикнуть Груздеву, но он вспомнил об участниках общественной экспертизы и успокоился, даже с любопытством посмотрел на Карягина, который с улыбочкой присаживался в кресло.
— Сырье у них есть, Аркадий Петрович, и в достаточном количестве, — сказал Беляков, не выдержав проволочки с деловым разговором.
Но Работников, будто не расслышав, заговорил о другом, постукивая в лад своим словам указательным пальцем так, словно капал на мозги посетителей.
— Нам тоже хочется перейти с бензинов дореволюционного качества на высшие марки. Было бы, безусловно, экономичнее, меньше сжигалось бы топлива. Но невыгодно вкладывать большие капиталы, долго не получая отдачи. Если мы займемся переоборудованием нефтезаводов, это потребует колоссальных средств.
— Надо же когда-то начинать! — прорвался Груздев, почти с ненавистью глядя на указующий перст начальника. — Нельзя без конца откладывать такое важное дело! Все расходы окупятся исключительно быстро. Особенно на транспорте…
— На транспорте да, но вы забываете о топливном балансе, — оборвал Работников, опять напирая на стол локтями, внушительной грудью и животом. — Нефти у нас сейчас — море. Запасы ее поистине грандиозны, и бензина мы получаем более чем достаточно. Нам сейчас нужнее керосин для воздушного транспорта; он при наших гигантских пространствах приобретает все большее значение. Сколько вы можете дать бензина из тонны нефти?
— За счет углубления переработки можем количество его значительно увеличить, — мрачно ответил Груздев.