Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый
Шрифт:
И для книги «Страна счастливых» хорошо уже то, что она входит в линию этой литературы.
Мечтать и фантазировать автору о «Стране счастливых» теперь, с платформы строящегося социализма в СССР легче, гораздо легче, чем из туманной глубины более отдаленного времени. Великий Союз Советских Республик — весь в лесах стройки. Повсюду воздвигаются громады новых заводов, прокладываются дороги, растут новые здания, крепнет авиация, строятся дирижабли, возникают совхозы и колхозы, тракторы поднимают целину миллионов гектаров. И все это дальше и дальше толкается вперед революционным порывом трудящихся масс, цементируется энтузиазмом масс, сообщая невиданный боевой темп.
Через
Но — лиха беда начало. Такая книга, как «Страна счастливых», нужна. Не грех забежать и вперед. Помечтать! Для того у человечества и имеется искусство и литература, чтобы в необходимые моменты предвосхищать жизнь будущего и отображать восходящую над нашими головами зарю нового. «Искусство, — определял Плеханов, — имеет своей задачей отражать действительность, но не только, как она есть, но и так, как должна быть, иными словами — действительность в ее наступательном движении и развитии».
В этом направлении, в свое время, мечтал и тов. Ленин. Он мечтал о социал-демократических Желябовых и о таких русских рабочих, каковым в немецком революционном движении был токарь Август Бебель. Но в то же время Ленин стремился мечту превратить в действительность. Он дрался за мечту в первых рядах нашего общественного движения, и теперь кто не знает, что Ленин мечтал не бесплодно. Его мечты стали жизнью. Он победил. И отсюда следует, что когда есть соприкосновение между мечтой и жизнью, тогда все обстоит благополучно.
Предлагаемая книга Я. Ларри вытекает из действительности. Она рассказывает о социализме, до которого осталось идти немного. В ней есть еще моменты, недоразвитые автором до конца… Но это не имеет решающего значения, могущего поколебать отношение к книге. Это только наводит на необходимость работать еще по этой линии как автору книги, так и другим пролетарским писателям. Но уже и в том виде, как она есть, книгу можно, не мудрствуя лукаво, рекомендовать читателю. Ее следует прочесть тем, кто строит социализм. Значит: ее должен прочесть каждый гражданин СССР, чтобы, прочтя еще раз, самостоятельно продумать все вопросы, которые в ней поставлены.
Глеб-Путиловский [3] .
Книга первая
Глава первая
Он услышал неясные шорохи.
Из темных глубин они поднимались глухим прибоем и шелестя катились спокойным, нарастающим гулом. Где-то далеко, как бы за плотной, каменной стеной, приглушенно работал чудовищный вентилятор. Чей-то близкий и взволнованный голос проговорил:
3
Глеб-Путиловский Николай Николаевич (1883–1948), профессиональный революционер, член РСДРП с 1901 г.; партийная кличка — Степан Голубь. Девять раз избирался членом Совета рабочих депутатов от Путиловского завода; работник Коминтерна. В 1919–1921 гг. был заведующим окружным фотокинокомитетом.
В 1938 г. был арестован и сослан на восемь лет в Уральский исправительно-трудовой лагерь. После продления срока ссылки умер от дистрофии. В 1958 г. посмертно реабилитирован.
— Опыт удался!
Павел открыл глаза.
Сверху падал ровный, голубой свет неоновых ламп, и в этом спокойном, умиротворяющем свете он увидел ослепительные халаты врачей. Чьи-то сосредоточенные молодые глаза внимательно следили за каждым его движением.
Павел не мог понять, где находится он, но было уже ясно, что случилось что-то непоправимое. Он слегка повернул голову, и тотчас же в памяти его всплыли подробности катастрофы. Он вспомнил перекошенное ужасом лицо Феликса, и жуткий оранжевый свет, и тяжесть, раздавившую грудь, и мрак, в котором утонуло сознание.
Он приподнял голову и хрипло, не узнавая своего голоса, спросил:
— Ф-феликс… Что С1?
— Молчи, — сказал человек с неподвижным лицом, склоняясь над Павлом, — завтра ты узнаешь все. Завтра ты получишь ответы на твои вопросы. А сейчас ты должен лежать спокойно. Майя, дай ему укрепляющее…
Белые халаты качнулись. Они поплыли от кровати, растворяясь в неестественном голубом тумане.
Под высокой аркой вспыхнул золотистый свет, осветив изнутри матовое, молочное стекло пневматического лифта. Резко щелкнула дверь. Призрачная паутина подъемных конструкций качнулась, и темные силуэты людей провалились вниз.
— Выпей это, — сказала девушка, протягивая хрустальный стакан с бесцветной жидкостью.
Павел с трудом приподнялся, сел и дрожащей рукой взял стакан.
— Скажи мне…
— Молчи, пожалуйста! Тебе нельзя говорить! Пей!
Павел нахмурился. Запрещение говорить начинало его раздражать. Но он ничего не сказал. Он поднес стакан к губам и торопливыми глотками выпил лекарство. Поставив стакан на стеклянную поверхность столика, он почувствовал, как по телу прошли теплые волны и сердце застучало ровно, спокойно.
— Я чувствую себя прекрасно, — сказал сердито Павел, — но если мне нельзя говорить, я подчиняюсь. Я буду слушать. Говори!
Девушка улыбнулась. Павел только сейчас заметил ее лицо, такое знакомое, но вместе с тем далекое и забытое, точно старый сон из детских сновидений. Да, конечно, он где-то уже видел эти неправильные черты лица, и эту родинку на щеке, и умные, такие внимательные глаза.
— Я могу сказать тебе несколько слов! — сказала девушка. — Ты будешь жить и работать… Феликса больше нет… Тебя сейчас знают даже дети Республики. Тобою восторгаются. Твоего выздоровления ждут с нетерпением. В тот день, когда случилась катастрофа, твое имя гремело в эфире. Телекино передавало на экране только то, что было связано с С1. Телефото рассылали по всей Республике твои портреты. Через каждые пять минут появлялись бюллетени о твоем здоровье…
Павел сделал рукою нетерпеливый жест.
— Как? Тебя это не радует? — удивилась девушка. — Но разве есть в мире что-либо лучшее, чем всеобщее одобрение? Я, кажется, была бы способна на все, чтобы быть такой популярной, как ты! Ну разве не приятно ходить в этом мире, чувствуя себя полезным человеком?
— Но Феликс… — нахмурился Павел.
— Ну, что же? — спросила девушка. — Разве кто-нибудь после его смерти может сказать, что он прожил нелепо и что жизнь его была ненужной для Республики?