Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
АВТОРУ СКУЧНОГО РОМАНА В СТИХАХ
Читал роман твой. Это, брат, не «Мцыри». Какой охват людского бытия! Мне стало ясно, что в подлунном мире Есть два несчастных: это ты и я.
Какое совпаденье роковое, Мы словно угодили под обвал: Несчастен ты, что написал такое, Несчастен я, что это прочитал.
НАДПИСЬ НА СБОРНИКЕ СТИХОВ ДАГЕСТАНСКИХ ПОЭТОВ
Я раньше думал, что на небосклоне Для всех восходит солнце поутру, Но заблужденье
В стихах аварских вечное светило Сияет для аварцев круглый год, То для даргинцев светит с новой силой, То для кумыков жару задает.
Я раньше думал, что в горах суровых У нас несхожи только языки, А в остальном, как всюду, право слово, Смеются дети, плачут старики.
Но оказалась мысль моя ошибкой, Поскольку я узнал на склоне лет, Что есть национальные улыбки И «да» национальное и «нет».
Что в Цудахаре руки пожимают Иначе, чем в Рутуле и Бежта, Что у лезгинов в реках голубая, А у ногайцев синяя вода.
Что даже небо делится на части, Как будто не хватает его всем… Бушуют поэтические страсти, Выплескивая воду из поэм.
Ведь каждый тщится к общему кувшину Приделать ручку собственным пером – И вот уже, как многорукий Шива, Он в сборник помещается с трудам.
И хочется мне крикнуть в полный голос: – К чему, собратья, спорить без причин?! Десятки зерен сочетает колос, Но корень, как республика – один.
РЕЗОЛЮЦИЯ НА ЗАЯВЛЕНИИ, В КОТОРОМ ЖАЛУЮТСЯ НА ПЛОХОЕ СОСТОЯНИЕ ТОРГОВЛИ В ДАГЕСТАНЕ
Ты пишешь в заявлении пространном, Что, дескать, не в пример былым годам, Убыточна торговля Дагестана: Куда ни глянешь – всюду стыд и срам.
Тут не хватает масла, там нет мяса, О прочем даже речь не заводи… И очередь такая возле кассы, Что невозможно крайнего найти.
Ну, правда, разве только на закуску Отыщешь меж консервных пирамид Какого-нибудь жалкого моллюска, Которым бы побрезговал и кит.
Не обессудь, товарищ незнакомый, Ты пессимист отпетый и чудак… Смотри, как важно шествуют из дома Торговые работники в продмаг.
Сверкают бриллианты в их сережках, Ключи от «Волг» в их кожанках звенят… Как будто знаменитые матрешки, Они друг другу кровная родня.
… А, знать, не так уж плохи в Дагестане Торгово-продуктовые дела, Коль заправляют ими ваньки-встаньки, Столпившись возле общего котла.
Твой пессимизм, по меньшей мере, странен… Иначе отчего тогда, скажи, Готовы без зарплаты в ресторане Трудиться и Гасаны, и Гаджи?..
Да, что они! Приятель мой старинный, Окончивший словесный факультет, Преподает не в школе, а на рынке Язык весов, поэзию монет.
Заслуженный артист и тот в буфете Торгует бойко влагою хмельной – Нет повести печальнее на свете, Чем очередь за пивом в летний зной…
Позволь, товарищ, мне не согласиться
НАДПИСЬ НА КНИГЕ ОДНОГО АВТОРА, КОТОРЫЙ В ПРОШЛОМ БЫЛ АКТЕРОМ
Тебе б играть на сцене в наши лета, Добился б ты успеха без труда, Ведь ты давно играешь роль поэта, Хотя поэтом не был никогда.
ОДНОМУ ПРОСИТЕЛЮ АВТОГРАФА
Способна быть безвольною рука ведь И увенчать автографом стихи, Но ты не заставляй меня лукавить, Зачем приумножать мои грехи?
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПРЕПОДНЕС ДРУГУ МОЕГО ОТЦА СТАРОМУ АЛИ ИЗ АУЛА ЦАДА
В Цада не ты ли старший из аварцев На годекане коротаешь дни? Прошу тебя, почтеннейший из старцев, В мои стихи однажды загляни.
И если моего отца три этом Увидишь вдруг ты в окруженье скал, То это для меня по всем приметам Дороже будет всяческих похвал.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ АЛЕКСАНДРУ ТРИФОНОВИЧУ ТВАРДОВСКОМУ
Тебе я книгу поднося свою, Как будто на распутии стою И думаю, чего желать мне след, Чтоб прочитал ее ты или нет?
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДНЕСЕННОЙ КАИСЫНУ КУЛИЕВУ
Как лунь, голова моя стала седа, Не время ль, Кайсын, возвратиться к истокам, Тебе в твой Чегем, над мятежным потоком, А мне в мой аул – поднебесный Цада?
Пока еще в седлах мы крепко сидим, Пока не исчезли мы в суетном мире, Пока еще сами себе мы визири, Давай возвратимся к истокам своим.
И может быть, в силу немногих заслуг, Познавшим и славу, и горечь кручины, Отпустят грехи нам родные вершины, А мы не безгрешны с тобою, мой друг!
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ МНОЮ ИРАКЛИЮ АНДРОНИКОВУ
Мои стихи, коль выпадет досуг, Прочти, Ираклий, в долгий шкаф не спрятав, Но утаи от Лермонтова, друг, Что эту книгу написал Гамзатов.
Ему другое имя назови; Теперь поэты, лишь в Союз их примут, Тщеславью предаваясь, как любви, Пред Пушкиным самим стыда не имут.
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ МАМЕ
Все то, что мной написано доселе, Сегодня до строки готов отдать За песню ту, что мне у колыбели Вблизи вершин ты напевала, мать.
Там, где вознесся небу сопредельный Кавказ, достойный славы и любви, Не из твоей ли песни колыбельной Берут начало все стихи мои?
АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ ИРАКЛИЮ АБАШИДЗЕ
Три пожеланья шлю тебе, мой друг, Я с первыми рассветными лучами: Стократ пусть обойдет тебя недуг Красивого, с оленьими очами.