Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
НА ПОСЕЩЕНИЕ ВЫСТАВКИ ОДНОГО ПОРТРЕТИСТА
На выставке смотрел твои работы, Не жди похвал. Лукавить нет охоты! Скажу одно: как никогда я ране Теперь аллаха начал понимать. Он запрещает, сказано в Коране, Обличие людей изображать.
ПРОЧИТАВ КНИГУ СТИХОВ ОДНОГО МАГОМЫ
– Почему такая шея У тебя кривая? – Человек спросил верблюда, Недоумевая.
– Ну, а разве остальное У меня прямое? В том и дело, что все тело У меня кривое!
… Магомы прочел
ПОЭТУ, КОТОРЫЙ В ОТВЕТ НА ТО, ЧТО ЕМУ НЕОБХОДИМЫ ЗНАНИЯ, СКАЗАЛ, ЧТО НАШ ГОМЕР СУЛЕЙМАН СТАЛЬСКИЙ ТОЖЕ БЫЛ НЕГРАМОТНЫЙ
Не нажимай на примеры: Не все слепые – Гомеры. Ссылки на чудо рискованны: Не все глухие – Бетховены. Не все хромые – Хаджи-Мураты. Орлы – не все, Кто пернаты!
МОЛОДОМУ ПОЭТУ-ФИЛОСОФИСТУ
Яйца курицу не учат, Но родителям поэт Объяснит, откуда дети Появляются на свет!
О, какой ужасный кашель И какой простудный свист В твоих песенках холодных, Молодой философист!
Ты балхарцев обучаешь Бить кувшины: все равно, Говоришь, издельям вашим Разбиваться суждено!
Искры нет для перекура В этой скользкой пустоте. Что за грипп в твоих стишатах, В философской мерзлоте?
ПАРИКМАХЕРУ ОДНОГО ПОЭТА
Сколько разного народа Год от года, год от года Над его трудилось бедной головой! Мама с папой, дяди, тети, Их коллеги по работе И учительский состав передовой!
Эту голову учили, В институт ее тащили, Ох, старались в эту голову вбивать Замечательные знанья! Даже будь она баранья, Научилась бы экзамены сдавать!
Сто приказов и решений, Убедительных прошений Эту голову спасали, видит бог! Было сто экспериментов, Сто ответственных моментов – Все равно не варит этот котелок!
Ох, спасибо, друг мой добрый, Парикмахер бесподобный, – Ты на славу эту голову постриг! Из такого табурета Сделал голову поэта – Ты постриг ее под гения, старик!
Знай, что, если б, как снаружи, Ты внутри бы форму ту же Ей придал своей искусною рукой, Поэтический бы гений Всех времен и поколений Голове бы позавидовал такой!
БЕЗДОМНЫЙ КОРОЛЬ (Дагестанскому артисту, играющему роли королей и царей)
На сцене он дворец имеет царский – И тысячи дворцов, а не один! Он – император, царь, эмир бухарский, Король и шах и мира властелин!
Все вертится вокруг его персоны, Все падает с небес к его ногам, И все министры бьют ему поклоны, И каждый – верноподданный слуга.
Но свет погашен. Публика одета. А ведь король – земное существо, И видят каждый день у горсовета Фигуру королевскую его:
«Я вас прошу, товарищ председатель, Не оставлять бездомным «короля»! Хотя бы угол для ночлега дайте, Где стол, кровать поместятся и я!»
И получает он ответ, в котором Написано: «Строительство идет! Пока не можем дать жилье актерам,
ДРУГУ, НА КОТОРОГО НАПАЛА СВАРЛИВАЯ ЖЕНЩИНА
Спасибо, мой товарищ дорогой, Спасая нас, ты жертвовал собой И грудью лег на этот пулемет, Геройски защищая целый взвод!
Последние проклятья посылая, Заглохла эта амбразура злая. Когда б не ты, она бы, как волчица, Всех сожрала, могу я поручиться!
Один язык такой сварливой злюки – Сто тысяч порций яда от гадюки! Спаси, аллах, и смилуйся над нами, От остального мы спасемся сами!
ПИСЬМО ГАМЗАТА ЦАДАСА В ПРАВЛЕНИЕ КОЛХОЗА ЕГО ИМЕНИ
Вчера отец явился мне во сне, В очах мерцала горькая угроза, И на листе бумаги в тишине Он написал: «В правление колхоза. Одно из двух, – потребовал отец, – Иль воровству, которое отвратно, Немедля вы положите конец, Иль имя заберу свое обратно!»
ГИПНОТИЗЕР
Один поэт, рожденный среди гор, Клянусь, был истинный гипнотизер. Он всякий раз, когда стихи читал, Мог усыпить неосторожный зал
.
СТРОКИ, КОТОРЫЕ Я НАПИСАЛ В МОЛОДОСТИ ПО ПОВОДУ ГИБЕЛИ МАХМУДА
«Мозг золотой в серебряном ларце, Нашел бы ты достойнее кончину, Под плеть когда бы не подставил спину И принял бой с улыбкой на лице».
СЛОВА, КОТОРЫЕ СКАЗАЛ МОЙ ОТЕЦ, УСЛЫХАВ ЭТИ СТРОКИ
«Прощу тебя за эту небылицу, Когда Махмуда мужество поймешь Или его таланта хоть крупицу Явить сумеешь, презирая ложь».
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ПОЭТА, ОТЛИЧАВШЕГОСЯ МНОГОСЛОВИЕМ И РИТОРИКОЙ
Лежащего под этою плитой Зачем судить за прошлое сурово? Охваченные вечной немотой, Его уста не вымолвят ни слова.
А вспомните, как жаждал он похвал, Зерна не отличая от мякины, Но все, что он при жизни написал, Сошло в могилу до его кончины.
АВТОРУ КНИГИ «ГОРНЫЕ ОРЛЫ»
Сегодня я чуть свет не потому ли Проснулся вдруг среди туманной мглы, Что громко кукарекали в ауле Твои на крышах горные орлы?
СТРОКИ НА КНИГЕ ПОЭТА, КОТОРЫЙ УГРОЖАЛ УМЕРЕТЬ ВО СЛАВУ ЛЮБВИ
Узнали мы, что за любовь он смело Все от стихов отдаст до головы, Но смерть, придя, его отвергла тело И увидала, что стихи мертвы.
ПОЭТУ, КОТОРЫЙ ПРЕЖДЕ БЫЛ ЧАБАНОМ
Ты пел овечек на плато, Они тебя ценили, И ныне пишешь, но никто Понять тебя не в силе.
СТРОКИ НА РУКОПИСИ, ОТОСЛАННОЙ РЕДАКТОРУ
Пред обрезаньем мальчику хитро Стремятся птичье показать перо: – Вот режем чем, потрогать можешь пальчиком.
Берет перо редактор мой стальной И начинает речь вести со мной, Как перед обрезаньем с горским мальчиком.