Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
Однажды ночью, с чувством незнакомым Проснувшись над грядою облаков, Я написал в тиши родного дома Две строчки по двенадцати слогов.
Настало утро. И когда задачу Решили в классе все ученики, Листок бумаги под тетрадкой пряча, Я к тем строкам прибавил две строки.
Но оттого, что мог заметить это Учитель, презирающий обман, Я чувствовал себя, как без билета Сидящий в кинозале мальчуган.
Не торопясь ползли уроки, будто Ползла арба на горный перевал, Но вот она, желанная минута, – Звонок последний
Класс опустел. Тропинками аула Мои друзья шагали по домам, А я, задвинув двери ножкой стула, Вернулся к незаконченным стихам.
Шестнадцать строчек написал я вскоре, Затем исправил старых три строки, Но в тишине за дверью в коридоре Вдруг сторожа послышались шаги.
Мне стало страшно, отчего – не знаю, Быть может, оттого, что строгий дед Знал в песнях толк и был непререкаем Во всех делах его авторитет.
Но оказался страх совсем напрасен: Хорошим человеком сторож был. Махнув рукой, он мне за партой в классе До вечера остаться разрешил.
И лишь потом, удобный выбрав случай, Он моему отцу решил сказать, Что я стихи пишу и что получше За мной отныне надо наблюдать.
О первое мое стихотворенье! Негаданно-нежданно ты пришло И первые на свете треволненья Мальчишескому сердцу принесло…
Весенней лаской улицы согреты, Я радостный хожу среди друзей: Ведь в первомайский номер стенгазеты Я дал стихи за подписью своей.
Пораньше спать улегся, а назавтра Пылают стяги, будто бы костры, И на стене висит, размером с «Правду», Печатный орган школьной детворы.
Вокруг гурьба читателей толпится, Ведет веселый, шумный разговор. И кто-то говорит, что у цадинцев Поэтом больше стало с этих пор.
Потом в колонну строились все дети. И, задержавшись в здании на миг, Я подбежал к висевшей стенгазете И чуть не поднял от обиды крик.
Кто право дал без ведома поэта Его стихи жестоко сокращать?! Со всей, конечно, строгостью за это Редактор главный будет отвечать!
Я бросился к директору и, плача, Ему обиду высказал свою. И, улыбаясь, он рукой горячей Погладил нежно голову мою.
А вечером, на сцену клуба выйдя, Я, сверстниками встреченный тепло, Прочел стихи в несокращенном виде Притихшей редколлегии назло.
А может, был не прав я и ребята Ко мне лишь были чересчур добры? Легли на годы отсветы заката, Но каждый раз до нынешней поры
Стремлюсь, друзья, в минуты вдохновенья Отдать строке в полуночной тиши Мне памятное первое волненье И мужество окрепнувшей души.
ТОСТ
Друзья мои, за что мы пить решили, За что мы первый тост провозгласим? За солнце. Мы, ей-богу, не грешили, Своих любимых сравнивая с ним.
Пьем за цветы и за пернатых тоже. Мне кажется, когда мы влюблены, То все на них немножечко похожи… За птиц, конечно, выпить мы должны.
За журавлей, они вдогонку зною Отсюда улетают каждый год. Пусть все они вернутся к
Я тост провозглашаю в равной мере За всех и певчих и непевчих птиц. Гусь – не певец, но не его ли перья Касались звонких пушкинских страниц!
Пью за оленя с гордыми рогами, Стоящего над каменной скалой, За то, чтобы, расплющившись о камень, Упала пуля, пущенная мной.
Я пью за тополь, молодой и тонкий, В прозрачных капельках дождей и рос, Чтоб он вперегонки с моим ребенком, Не зная бурь и суховеев, рос.
Пью за друзей и преданных и честных, За всех, чья дружба свята и сильна. За всех за нас и тех, чьи имена Ни вам, ни мне покуда неизвестны.
За девочку! Я жил с ней по соседству, Играл, за косы дергал на бегу. Я эту девочку не видел с детства, А не мечтать о встрече не могу.
Я пью за молодость и за седины, За терпеливых женщин наших гор, Которых многие у нас мужчины Ценить не научились до сих пор.
Я пью, друзья, за тех, кто был солдатом, Кто наше счастье отстоял в огне, Я пью за моего родного брата, Пропавшего без вести на войне.
За то, чтоб не исчез из жизни след Друзей, которых с нами больше нет. За то, чтоб ты, живущий, не забыл Ни их имен, ни их святых могил.
Я пью за то, чтобы на белом свете Опять до неба пламя не взвилось. Я пью, друзья, за то, чтоб нашим детям Пить за друзей погибших не пришлось.
За то, чтоб в мире было вдоволь хлеба, Чтоб жили все и в дружбе и в тепле. Всем людям хватит места на земле, Как волнам моря и как звездам неба.
Я пью за то, чтоб не из века в век, За то, чтоб мир был лучше год от году, За то, чтоб не был малым человек, Принадлежащий к малому народу.
За то, чтоб люди с гордостью похвальной. Каков бы ни был их язык и цвет, Могли писать свою национальность На бланках виз и на листках анкет.
И пусть вражда народам глаз не застит, Пусть ложь не затуманит честных глаз. Короче говоря, я пью за счастье, Провозглашаю, люди, тост за вас!
СТИХИ О ВРЕМЕНИ
1
Летит по бездорожью, по дороге, Минуя рубежи веков и стран, Скакун неукротимый, быстроногий, И нет на нем узды и нет стремян.
Ему, как дорогому гостю: «Здравствуй», – Мы говорим с улыбкой на губах, Себя вопросом мучая не часто: «Он или мы, кто у кого в гостях?»
Летит скакун, под ним земля трясется, Вокруг роняет пену конь шальной. И белый след от пены остается – Его мы называем сединой.
Летит пустыней он, дорогой людной, Он сбрасывает всадника и кладь. Он скачет прочь – за ним угнаться трудно, Навстречу скачет – не легко поймать.
Мой друг, нельзя нам жить неторопливо, Свободных дней у нас в запасе нет… Летит скакун! Схвати его за гриву, Вскочи ему, упрямцу, на хребет.