Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
Не потому ли очутился С парнями во дворе одном, Где раньше срока отличился, И не раскаиваюсь в том.
Листва шуршала, словно пена, Светила тонкая луна. Мы долго слушали, как пела Горянка, сидя у окна.
Про солнце пела, и про звезды, И про того, кто сердцу мил. Пусть он спешит, пока не поздно, Пока другой не полюбил.
Что стала трепетнее птахи Моя душа – не мудрено, А парни скинули папахи И стали целиться в окно.
Здесь не нужна была сноровка. Я, словно жребий: да иль нет, Как равный кепку
Казалось, не дышал я вовсе, Когда папахи по одной, Как будто из закута овцы, Выскакивали под луной.
И кепка с козырьком, похожим На перебитое крыло, Когда упала наземь тоже, Я понял – мне не повезло.
А девушка из состраданья Сказала: «Мальчик, погоди. Пришел ты рано на свиданье, Попозже, милый, приходи».
Дрожа от горя, как от страха, Ушел я – раненый юнец. А кто-то за своей папахой В окно распахнутое лез.
Промчались годы, словно воды, Не раз листвы кружился прах. Как через горы, через годы Приехал снова я в Ахвах.
Невесты горские… Я пал ли На поле времени для них? Со мной другие были парни, И я был старше остальных.
Все как тогда: и песня та же, И шелест листьев в тишине. И вижу, показалось даже, Я ту же девушку в окне.
Когда пошли папахи в дело, О счастье девушку моля, В окно раскрытое влетела И шляпа модная моя.
Вздыхали парни, опечалясь, Ах, отрезвляющая быль: Папахи наземь возвращались, Слегка приподнимая пыль.
И, отлетев почти к воротам, Широкополая моя Упала шляпа, как ворона, Подстреленная из ружья.
И девушка из состраданья Сказала, будто бы в укор: «Пришел ты поздно на свиданье, Где пропадал ты до сих пор!»
Все как тогда, все так похоже. И звезды видели с небес Другой, что был меня моложе, В окно распахнутое лез.
И так весь век я, как ни странно, Спешу, надеждой дорожу, Но прихожу то слишком рано, То слишком поздно прихожу.
СТАРЫЕ ГОРЦЫ
Они в горах живут высоко, С времен пророка ли, бог весть, И выше всех вершин Востока Считают собственную честь.
И никому не сбить их с толка, Такая зоркость им дана, Что на любого глянут только – И уж видна его цена.
И перед боем горцам старым От века ясно наперед, Кто выстоит, подобно скалам, Кто на колени упадет.
И ложь почувствуют тотчас же, Из чьих бы уст она ни шла, Какой бы хитрой, и тончайшей, И золоченой ни была.
В горах старик седоголовый, Что ходит в шубе круглый год, Так подковать умеет слово, Что в мир пословица войдет.
О, горцы старые! Не раз им Еще народ воздаст хвалу. Служил советчиком их разум И полководцу и послу.
Порою всадник не из местных Вдали коня пришпорит чуть, А старикам уже известно, Зачем в аул он держит путь.
Какой обременен задачей, Легка она иль нелегка, Посватать девушку ли скачет Или наведать кунака.
Был Камалил Башир из Чоха
Их дочерей и женщин скоро Красавец этот уведет. Спасая горцев от позора, Родной отец его убьет…»
Когда над верхнею губою У Шамиля белел пушок И босоногою гурьбою Шамиль командовать лишь мог,
Сказал о нем еще в ту пору Старик гимринский как-то раз: «Дымиться он заставит порох, И будет гром на весь Кавказ!»
Старик, услышавший в ауле Стихи Махмуда в первый раз, Сказал: «Он примет смерть от пули Из-за красивых женских глаз…»
Душой робея, жду смущенно, Что скажут на мои стихи Не критики в статьях ученых, А в горских саклях старики.
Они горды не от гордыни, И знаю: им секрет открыт, О чем в обуглившейся сини Звезда с звездою говорит.
Они горды не от гордыни. Путь уступая их коню, Я в гору еду ли, с горы ли, Пред ними голову клоню.
ЗВЕЗДЫ
Звезды ночи, звезды ночи В мой заглядывают стих, Словно очи, словно очи Тех, кого уж нет в живых.
Слышу, с временем не ссорясь, В час полночной тишины: «Будь как совесть, будь как совесть Не вернувшихся с войны!»
Горец, верный Дагестану, Я избрал нелегкий путь. Может, стану, может, стану Сам звездой когда-нибудь.
По-земному беспокоясь, Загляну я в чей-то стих, Словно совесть, словно совесть Современников моих.
МАТЕРИ
Мальчишка горский, я несносным Слыл неслухом в кругу семьи И отвергал с упрямством взрослым Все наставления твои.
Но годы шли, и, к ним причастный, Я не робел перед судьбой, Зато теперь робею часто, Как маленький, перед тобой.
Вот мы одни сегодня в доме. Я боли в сердце не таю И на твои клоню ладони Седую голову свою.
Мне горько, мама, грустно, мама, Я – пленник глупой суеты, И моего так в жизни мало Вниманья чувствовала ты.
Кружусь на шумной карусели, Куда-то мчусь, но вдруг опять Сожмется сердце. «Неужели Я начал маму забывать?»
А ты, с любовью, не с упреком, Взглянув тревожно на меня, Вздохнешь, как будто ненароком, Слезинку тайно оброня.
Звезда, сверкнув на небосклоне, Летит в конечный свой полет. Тебе твой мальчик на ладони Седую голову кладет.
У МАКСОБСКОГО МОСТА
Эту ночь позабудешь едва ли: На траве, что была голубой, Мы вблизи от аула лежали У Максобского моста с тобой.
Кони траву щипали на склоне, А луна серебрила холмы. И, сведенные в пальцах, ладони Положили под головы мы.
Вдохновенно, как дети лишь могут Слушать тех, кто снежком убелен, Горной речки мы слушали клекот, Шелест трав, колокольчиков звон.
Мир при этом безмолвье венчало, Было все так волшебно вокруг, Так прекрасно и так величаво, Что восторг охватил меня вдруг.