Собрание стихотворений

Иванов Георгий Владимирович

281

Над розовым морем вставала луна. Во льду зеленела бутылка вина. И томно кружились влюбленные пары Под жалобный рокот гавайской гитары. — Послушай. О, как это было давно, Такое же море и то же вино. Мне кажется, будто и музыка та же. Послушай, послушай, — мне кажется даже… — Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой. Мы жили тогда на планете другой. И слишком устали, и слишком мы стары Для этого вальса и этой гитары.

282

Это

звон бубенцов издалека, Это тройки широкий разбег, Это черная музыка Блока На сияющий падает снег. …За пределами жизни и мира, В пропастях ледяного эфира Все равно не расстанусь с тобой! И Россия, как белая лира, Над засыпанной снегом судьбой.

283

В шуме ветра, в детском плаче, В тишине, в словах прощанья "А могло бы быть иначе" Слышу я, как обещанье. Одевает в саван нежный Всю тщету, все неудачи Тень надежды безнадежной "А могло бы быть иначе". Заметает сумрак снежный Все поля, все расстоянья. Тень надежды безнадежной Превращается в сиянье. Все сгоревшие поленья, Все решенные задачи, Все слова, все преступленья… А могло бы быть иначе.

284

Душа человека. Такою Она не была никогда. На небо глядела с тоскою, Взволнованна, зла и горда. И вот умирает. Так ясно, Так просто сгорая дотла — Легка, совершенна, прекрасна, Нетленна, блаженна, светла. Сиянье. Душа человека, Как лебедь, поет и грустит. И крылья раскинув широко, Над бурями темного века В беззвездное небо летит. Над бурями темного рока В сиянье. Всего не успеть… Дым тянется… След остается… И полною грудью поется, Когда уже не о чем петь.

285

Жизнь бессмысленную прожил На ветру и на юру. На минуту — будто ожил. Что там. Полезай в дыру. Он, не споря, покорился И теперь в земле навек. Так ничем не озарился Скудный труд и краткий век. Но… тоскует человек. И ему в земле не спится Или снится скверный сон… В доме скрипнет половица, На окошко сядет птица, В стенке хрустнет. Это — он. И тому, кто в доме, жутко, И ему — ох! — тяжело. А была одна минутка. Мог поймать. Не повезло.

ПОРТРЕТ БЕЗ СХОДСТВА

Посвящаю эту книгу Ирине Одоевцевой

Г. И.

286

Что-то сбудется, что-то не сбудется. Перемелется все, позабудется… Но останется эта вот, рыжая, У заборной калитки трава. …Если плещется где-то Нева, Если к ней долетают слова — Это вам говорю из Парижа я То, что сам понимаю едва.

287

Все неизменно, и все изменилось В утреннем холоде странной свободы. Долгие годы мне многое

снилось, Вот я проснулся — и где эти годы! Вот я иду по осеннему полю, Все, как всегда, и другое, чем прежде: Точно меня отпустили на волю И отказали в последней надежде.

288

Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья. Я верю не в непобедимость зла, А только в неизбежность пораженья. Не в музыку, что жизнь мою сожгла, А в пепел, что остался от сожженья.

289

Маятника мерное качанье, Полночь, одиночество, молчанье. Старые счета перебираю. Умереть? Да вот не умираю. Тихо перелистываю «Розы» — "Кабы на цветы да не морозы"!

290

Где прошлогодний снег, скажите мне?. Нетаявший, почти альпийский снег, Невинной жертвой отданный весне, Апрелем обращенный в плеск и бег, В дыханье одуванчиков и роз, Взволнованного мира светлый вал, В поэзию… В бессмысленный вопрос, Что ей Виллон когда-то задавал.

291

Воскресают мертвецы Наши деды и отцы, Пращуры и предки. Рвутся к жизни, как птенцы Из постылой клетки. Вымирают города, Мужики и господа, Старички и детки. И глядит на мир звезда Сквозь сухие ветки.

292

Мертвый проснется в могиле, Черная давит доска. Что это? Что это? — Или И воскресенье тоска? И воскресенье унынье! Скучное дело — домой… Тянет Волынью, полынью, Тянет сумой и тюрьмой. И над соломой избенок, Сквозь косогоры и лес, Жалобно плачет ребенок, Тот, что сегодня воскрес.

293

Он спал, и Офелия снилась ему В болотных огнях, в подвенечном дыму. Она музыкальной спиралью плыла, Как сон, отражали ее зеркала. Как нимб, окружали ее светляки, Как лес, вырастали за ней васильки… …Как просто страдать. Можно душу отдать И все-таки сна не уметь передать. И зная, что гибель стоит за плечом, Грустить ни о ком, мечтать ни о чем…

294

День превратился в свое отраженье, В изнеможенье, головокруженье. В звезды и музыку день превратился. Может быть, мир навсегда прекратился? Что-то похожее было со мною, Тоже у озера, тоже весною, В синих и розовых сумерках тоже… …Странно, что был я когда-то моложе.

295

Рассказать обо всех мировых дураках, Что судьбу человечества держат в руках? Рассказать обо всех мертвецах-подлецах, Что уходят в историю в светлых венцах? Для чего? Тишина под парижским мостом. И какое мне дело, что будет потом.