Собрание стихотворений

Иванов Георгий Владимирович

1946

638

Ты протягиваешь руку — Вот она, твоя рука. За свиданье, за разлуку, За мгновенье, за века. Нас никто не пожалеет, А себя жалеть смешно. Звезды гаснут, день белеет Сквозь закрытое окно. Распахни его пошире Или шторы опусти: За свиданье в этом мире Или вечное прости.

<1940-е>

639

Уплывает

в море рыбачий челнок, Разбивается пена у ног, Зеленая ветка в закатном огне Кивнула доверчиво мне. И птица запела о чем-то своем, — О чем и мы, под сурдинку, поем, — Когда грустить устаем: О том, что счастье длится века И только жизнь коротка. И мы напрасно тоскуем о том, О чем забудем потом.

640

Собиратели марок, эстеты, Рыболовы с Великой реки, Чемпионы вечерней газеты, Футболисты, биржевики; Все, кто ходят в кино и театры, Все, кто ездят в метро и в такси; Хочешь, чучело, нос Клеопатры? Хочешь быть Муссолини? — Проси! И просили, и получали, Только мы почему-то с тобой Не словчили, не перекричали В утомительной схватке с судьбой.

1948

641

Все еще дышу, люблю, Многое еще стерплю. Но о том, зачем пишу, Ямбами не напишу. Но того, кого люблю, Музыкой не оскорблю.

<1948?>

642

Вот дуры едут в первом классе, Не думая о смертном часе. Когда настанет смертный час, На что вам будет первый класс?

<1948?>

643

Скользит машина возле сада, И мы въезжаем на курорт: Так вот она, граница ада, — На перекрестке встречный чорт. С давно забытым благородством Он пожимает руку мне, Гордясь усами и уродством, И вообще семейным сходством С тем, что царит в моей стране.

Август 1948

644

Россия тридцать лет живет в тюрьме, На Соловках или на Колыме. И лишь на Колыме и Соловках Россия та, что будет жить в веках. Все остальное — планетарный ад, Проклятый Кремль, злощастный Сталинград — Заслуживает только одного, Огня, испепелящего его.

1949

645

Несколько поэтов. Достоевский. Несколько царей. Орел двуглавый. И — державная дорога — Невский… Что нам делать с этой бывшей Славой? Бывшей, павшей, обманувшей, сгнившей… …Широка на Соловки дорога, Где

народ, свободе изменивший, Ищет, в муках, Родину и Бога.

1949

646

М. В. Абельман

Я в Вашем доме — гость случайный, Встречались мы не много раз. Но связывает нежной тайной Поэзия обоих нас. Вы и в своем вечернем свете — О, это так понятно мне! — Общаясь с Пушкиным и Гете, Остались верною весне. И в этом мире зла и скуки, Где нас обоих грусть томит, Вам с нежностью целует руки Ваш преданный… "Антисемит".

1 ноября 1949

647

Тамаре Карсавиной

Вот, дорогая, прочтите глазами газели, Теми глазами, что весь Петербург чаровали В лунном сиянье последнего акта Жизели, Или в накуренном, тесном, волшебном "Привале". Имя Карсавиной… В этом сияющем звуке Прежнее русское счастье по-новому снится. Я говорю Вам, целуя прекрасные руки: — Мир изменился, но Вы не могли измениться.

Май 1950 г.

648

Т. Смоленской

Человек природно-мелкий, Разносолов не ища, Я довольствуюсь тарелкой Разогретого борща. Но, когда тарелку супа Подаешь мне, Тася, ты, Для меня (пусть это глупо!) В нем капуста — как цветы. От того ли? От сего ли? Добровольно? Поневоле? Я в Твой борщ всегда влюблен. И — когда он не досолен, И — когда пересолен.

1950

649

— В этом мире любила ли что-нибудь ты?.. — Ты, должно быть, смеешься! Конечно, любила. — Что? — Постой. Дай подумать! Духи и цветы, И еще зеркала… Остальное забыла.

1950

650

Плавают в море различные рыбы, То в одиночку, то целой гурьбой. Если тех рыбок поймать мы могли бы, Были б мы сыты с тобой. Вялили, жарили, впрок бы солили, Теплые шубки на рыбьем меху К зимнему холоду сшили…

<1950?>

651

Я не знал никогда ни любви, ни участья. Объясни — что такое хваленое счастье, О котором поэты толкуют века? Постараюсь, хотя это здорово трудно: Как слепому расскажешь о цвете цветка, Что в нем ало, что розово, что изумрудно? Счастье — это глухая, ночная река, По которой плывем мы, пока не утонем, На обманчивый свет огонька, светляка… Или вот: у всего на земле есть синоним, Патентованный ключ для любого замка — Ледяное, волшебное слово: Тоска.