Собрание стихотворений

Мандельштам Юрий Владимирович

Борису Феерчаку

Как вырваться из призрачной неволи Живых фигур и мертвенных людей? Несутся кони, легкие до боли, И не найти защиты у ладей. Все те же шестьдесят четыре клетки И будничный неотвратимый страх. Возможные удачи слишком редки, А там — позорный пат и грубый шах. О, напряженье долгого турнира! Окупит ли поездку пятый приз? Как вырваться из призрачного мира? Наверх нельзя, конечно — только вниз. Все ясно для любительского глаза, Не то, что мастеру: спасенья нет. В удушьи боли, нищеты и газа, В холодной комнате… Какой

просвет!

«Не потому, что близок мой черед…»

Не потому, что близок мой черед: Он, может быть, настанет и не скоро. Не потому, что смерть меня влечет (О, вечный ужас смертного позора)… Но с каждым днем — во мне, вокруг меня — Темнее тени боли, проблеск тайный, И свет ночной живее света дня, Незабываемый и неслучайный.

«Из боли, страха и страстей…»

Из боли, страха и страстей, В которых жизнь проходит, Улыбкой прелести твоей Любовь моя восходит. Шесть дней она во мне молчит, Живет забытой тенью, И робкой тенью полетит Навстречу Воскресенью. Живи, любовь моя, живи! В сомненьи и молчаньи Уже ты знаешь о Любви, Которой есть названье. Шесть дней она в тебе живет, И вот — неслышной тенью, Улыбкой радости встает Навстречу Воскресенью.

«Жить одному так просто и не странно…»

Жить одному так просто и не странно. Куда чудовищнее жить вдвоем! А между тем — как беспредельно ждем Мы двойственного горького обмана. Не так ли, восхищаясь, без конца Мы в детстве перед зеркалом стояли И что-то сокровенное пытали У чуждого — хоть своего — лица. Не так ли мы, смотрясь в иные стекла, — Восторженные школьники — потом В товарище случайном и простом, Отыскивали верного Патрокла. И о тебе мечтали мы, любовь, О Навзикае, Беатриче, Хлое, Мы верили, что неразрывны двое В грехе, связующем и скорбь, и кровь. Но тают острова воспоминаний, Все забывается — любовь, друзья, И снова я один, и снова я Ищу любви и новых оправданий. И только в одиночестве моем Моя любовь мне больше не обуза. Не потому ли, мстительная муза, Что я тогда вдвоем, с тобой вдвоем?

«Я снова тебя вспоминаю. К чему? Отчего?..»

Я снова тебя вспоминаю. К чему? Отчего? Сегодня ты мне не приснилась, я в этом уверен. Твоей голос далекий, и отблеск лица твоего Навеки потерян, невозвратимо потерян. Тебя я забыл, я с тобою совсем незнаком, Я, может быть, даже при встрече тебя не узнаю. Зачем же я снова, с таким непосильным трудом, С таким непомерным мученьем тебя вспоминаю? И снова твой голос насмешливо-грустный звучит, Беспомощный, полупритворный, насмешливый шепот. И долгие годы уходят, и память молчит. К чему мне теперь мой напрасный, мой тягостный опыт? Уходят ненужные годы, и памяти нет. Ты смерти боялась и музыки ты не любила. Но в робких объятьях какой-то случайный ответ, Но в грубых объятьях какой-то ответ находила. Ты в грубых и робких объятьях спасала от бед И тело, и душу, дыханье свое и движенье. Уходят напрасные годы, и памяти нет. К чему мне мое напряженье, мое вдохновенье? Оно не изменит, оно не спасет ничего. Уж если любовь не спасла и не преобразила Твой голос далекий и отблеск лица твоего…

«Моя дорога, столько лет все та же!..»

Моя

дорога, столько лет все та же! Уже давно я знаю каждый камень. Ее мне память, как всегда, подскажет Под низкими, ночными облаками. Иду наедине с самим собою. Ночной холодный воздух сушит слезы. И только ветер набежит порою, Пересечет мне путь своей угрозой. Да запоздалый путник, озираясь, С улыбкой, недоверчивой и странной, Сторонится, чтоб не задел, шатаясь, Ночной бродяга, сумрачный и пьяный. Мой милый друг, остановись, послушай! Осушит ветер стынущие слезы… Все меньше сил, мои шаги все глуше… Дай руку мне… Не слышит. Слишком поздно.

«Как неожиданны и редки…»

В любви, как в злобе, верь,

Тамара…

М. Лермонтов

Как неожиданны и редки Такие встречи. Первый зов Прелестней венской оперетки И безошибочней стихов. Но самые скупые строфы От перебоев не спасут, И реет отзвук катастрофы В сладчайшей музыке минут. Не уклоняйся от удара. Душа права и жизнь права. «В любви, как в злобе, верь, Тамара…» Но распыляются слова.

«Бывало — с полузвука, с полуслова…»

Перед ослепленными глазами

Светилась синяя звезда.

Н. Гумилев

Бывало — с полузвука, с полуслова Рождалась музыка твоих стихов. Ты вспоминал зачем-то Гумилева, Но был тебе не нужен Гумилев. Над островами солнечной пустыни, Над радостью неопытных страстей, Твоя звезда — ничем не хуже Синей — Тебе светила золотом лучей. Как было тяжело с таким сияньем Тебе расстаться. Наступила ночь С отчаяньем, сомненьем и незнаньем. Ты плачешь, но тебе нельзя помочь. Теперь узнаешь ты, что боль напрасна, Что есть любовь, но счастья нет в любви, Что даже музыка не так прекрасна, Как верил ты. И все-таки живи.

«Ночная мгла качается…»

Юрию Терапиано

Ночная мгла качается, Уходит из-под ног, И глухо начинается Бессвязный диалог. О чем? Я сам не ведаю. Слова, слова, слова. Но сбивчивой беседою Томится голова. Расти, разноголосица Бессонницы моей! Мне прерывать не хочется Невольный звук речей. До утра цепью длинною Бесцельно доплыву, И ночь моя невинною Предстанет наяву. Мне в этот бред не верится, Душа не тем жива. Мели, ночная мельница, Слова, слова, слова…

«Электрический запах озона…»

Электрический запах озона, Вдалеке нарастающий гром, И огромные, в полнебосклона, Черно-синие тучи кругом. Ты, я знаю, грозы не боялась, И теперь, со слезами в глазах, Не в испуге ко мне прижималась, Не защиты просила в слезах. Никому не расскажешь словами Про молчание, нежность и стыд, И тогда разорвался над нами Ослепительный метеорит. Я проснулся от ливня и грома. Сон счастливый был все таки сном. В одиночестве сонного дома Отзывался насмешливый гром.