Собрание стихотворений

Мандельштам Юрий Владимирович

«Мы с тобою — в трагическом мире…»

Мы с тобою — в трагическом мире, В том, который Шекспиром воспет… — Нет, уж лучше молчи о Шекспире. Ни Полоний, ни лэди Макбет, Даже Яго, приспешник презренный, Даже гений предательства, Брут, Не дошли до пределов измены, До бесчестья последних минут. Их, по крайности, мучила совесть, По ночам не давала им спать. Их печальную, мрачную повесть Осеняла порой благодать. Перед смертью им ангелы пели О свободе, любви, чистоте, О надежде, о белой метели, О

далекой заветной мечте. А теперь — не любовь, не свобода, Не раскаянье сердца, не честь… Только рабская подлость народа И трусливых сановников лесть. Как легко пережить униженье: Лишь бы нас не коснулась беда. О, безумной Офелии пенье, О, живая речная вода!

«Уже зима осталась позади…»

Уже зима осталась позади. Прозрачней стала высь. Уже совсем весенние дожди На землю пролились. Когда же небо легкой синевой Над городом дохнет, И ветер прошлогоднею листвой К моим ногам прильнет, И солнца нежный и живящий луч Меня коснется вдруг — Мне все равно, что злобный враг могуч И что бессилен друг, Что в мире торжествует суета, Жестокость и позор, Что вкруг меня знакомые места Не узнает мой взор.

«Круженье ветра, прах и тленье…»

Круженье ветра, прах и тленье, Как говорит Экклезиаст… Еще надежду на спасенье Хранит в душе энтузиаст. Еще доверчивый, наивный, Покорный раб своей судьбы Надеется, что вдруг призывный Раздастся в небе звук трубы. Напрасно! Над земным болотом Скользят безрадостно года, И ждет за каждым поворотом Разлука, ненависть, беда. А ветер кружится и стонет Над прахом жизни без конца И в грубой вечности хоронит Окоченевшие сердца.

«Не за шеломом русская земля…»

Не за шеломом русская земля… Не на чужом, татарском, вьюжном поле… Российские разорены поля! О русской недруг думает неволе! О, может быть, впервые все равно Какая власть сейчас Россией правит: Народ, и власть, и войско заодно. Русь вечную изгнанник скорбный славит. Не безразличен ли враждебный стяг — Со свастикою, что с орлом имперским, Но лишь бы снова разъяренный враг Был посрамлен своим стремленьем дерзким. О, лишь бы снова! А потом — как знать? Безрадостно суровое скитанье… Но и в печали можно прославлять Родной страны победное сиянье.

«О чем ты плачешь, сердце? Гибнет слава…»

О чем ты плачешь, сердце? Гибнет слава, Любовь уходит, исчезает вдруг… На этот миг ты не имеешь права, На этот вздох, на этот чистый звук. И разве ты не знаешь — год от году Нам суждено все более черстветь, Забыть навек надежду и свободу, Не ждать, не радоваться, не жалеть. А если ты не хочешь… Что же, можно! Но только знай тогда, что все вокруг Враждебно станет, призрачно и ложно, И каждый час — источник новых мук. И лишь мечта — о чем ты плачешь, скрипка? — И лишь тоска, которой меры нет, Уводит нас за грани жизни зыбкой Туда, где радость, тишина и свет.

СТИХИ О НАДЕЖДЕ

1.

«Лети, моя надежда…»

Лети, моя надежда, В далекие края. Как юноша-невежда, Тебе поверил я. Поверил я, что все же, Хотя бы в кратком сне, Мое блаженство тоже Вздыхает обо мне — Мечтательно и хрупко, В томительном плену… Лети ж, моя голубка, В безвестную страну.

2. «Летит за стаей стая…»

Летит за стаей стая. Ты, может быть, средь них! Тоскует, улетая, Уже бесцельный стих. Лети, моя тревога, Пронзительность моя! Трудна твоя дорога В забытые края. Но мне еще труднее Тебя в себе хранить И все же, не жалея, На волю отпустить.

3. «Июльским сновиденьем…»

Июльским сновиденьем — Его на свете нет — Далеким откровеньем Блеснул мне этот свет. И я поверил в прочность Романтики земной, В неверность, и неточность, Как в радость и покой. Счастливейшею страстью Я смел назвать ее. Лети ж, мое несчастье, Безумие мое!

4. «А мне осталось много…»

А мне осталось много Пустых и светлых дней. Трудна твоя дорога, Но мне еще трудней. И боль воспоминаний — Как ветер дальних стран, Как память о Монблане, Как пение цыган. От нежного угара В бессонницу очнусь… Лети ж, моя гитара, Моя живая грусть!

5. «И вот уходит лето…»

И вот уходит лето — Все дальше и верней. Лети, моя комета, Звезда души моей! Лети, как птичья стая, Как вечный хор светил! Тебя преображая, Я мир преобразил. Лети за грани мира, К истокам бытия — Надежда, верность, лира, Поэзия моя!

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ

ИЗМЕНА

Перед взглядом, мутным от истомы, Кругом радужным блестит слеза. На лице девичьем, незнакомом — — Злые, оживленные глаза. Верно знал и Данте, как тревожно Прерывать мистическую нить… Как теперь смешно и невозможно Верность Беатриче сохранить! И на что мне радостная тайна И связующее нас кольцо, Если улыбнется мне случайно Кукольное, бледное лицо.

«На белой бумаге пятно…»

На белой бумаге пятно. Засохли, сгустились чернила. Чернит сокровенная сила Слепящее полотно. Въедается мерно и люто, Как ржой покрывает струну. Недаром чернильницей Лютер Пустил в сатану. Все глубже и все неустанней Чернильный налет, И огненным кратером жжет Пятно в разъяренном сознаньи.