Собственное дело
Шрифт:
– Давайте сюда, - велел он домработнице, которая теперь старательно отводила от нас взгляд.
– Там тепленькое, - пробормотала она и, отдав кружку мужчине, быстро сбежала из комнаты.
Я хихикнула, но тут же прикрыла глаза, так как голова резко заболела и закружилась. Мда, кажется, к такого вида акробатике я пока не готова.
– Нашли время, - вздохнул Петр, просунул руку под мою голову и принялся вливать в меня теплую гадость, которая пахла заменителем малины, как в моем детстве дешевый порошок для разведения напитков. –
Я сделала глубокий вдох.
– Кружится голова, - призналась честно. – От этого мутит, но я выпила лекарство и это все придется удержать внутри себя. Это бесит. А еще я беспокоюсь за Платошу (вообще не видела его сегодня), не хочу в больницу и хочу спать.
– Платона я отнес в его комнату, в больницу мы не поедем, пока ты будешь чувствовать себя сносно, но завтра утром приедет врач и тебя осмотрит. Это не обсуждается, - ответил он мне.
– Тиран, - пробормотала я. – Иди сюда, - похлопала я по подушке рядом с собой. Петр послушно лег рядом. Я тут же оккупировала его плечо, уткнулась носом в его шею, закинула на него ногу и принялась уплывать в царство Морфея.
Ночью проснулась от того, что Петр с кем-то разговаривал.
– Тридцать восемь и девять, - различила я голос Тамары Антоновны.
– Вижу. Но прошло всего три часа с прошлого приема лекарства, - возможно, мне почудились нотки паники в голосе мужчины.
– Не переживайте, у деток так тоже часто бывает. Вот, я еще лекарство принесла, но, если это не поможет, то….
– Утром приедет врач, - Петр ласково провел ладонью по моему лицу. Я поморщилась и попыталась разлепить веки. Получилось с трудом. – Надо снова выпить лекарство.
– Я спать хочу, - захныкала.
– Спать будешь, как только выпьешь, - этот мужчина еще и деспотом оказался, выпоил мне эту гадость гадкую и улыбнулся еще так радостно. – Ну, вот, а ты боялась.
Тамара Антоновна только усмехнулась, забрав пустую посуду, вышла из комнаты.
– В туалет хочу, - сообразила я и принялась подниматься. Голова была откровенно чугунной, а координация ни к черту.
– Я помогу, - тут же подхватился Петр.
– Я по стеночке, - сообщила я ему. Встала и, держась за мебель и стены, поковыляла в уборную. Сделав все дела, я открыла дверь и едва не врезалась в стоящего прямо за ней мужчину. – Ты чего тут стоишь? – Удивилась, глядя, как он балансирует на костылях.
– Боялся, что с тобой может что-то случиться, - честно ответил он мне.
Так как строить какие-то логические цепочки мой мозг был не в состоянии, то я вяло протиснулась мимо него и побрела к кровати, на которую рухнула и закрыла глаза. Я уже не чувствовала, так теплые руки заворачивают меня в одеяло и прижимают к горячему телу. Просто, обнаружив рядом того, с кем точно безопасно, доверчиво прижалась к нему, уплывая в сон.
– Злата Пална, проснитесь, - кажется, меня трогал кто-то другой, не Петр.
Я тут же распахнула веки и пожалела
– Злат, у тебя снова температура под сорок, - мой начбез оказался где-то рядом. – Надо ехать в больницу.
– Не хочу, - сообщила.
– Тогда мне придется сейчас поставить вам капельницу, так как обычные препараты будут помогать гораздо дольше, - услышала голос нашего лечащего врача, который перешел к нам по наследству от Людмилы и всегда приезжал к Платону по первому зову. Вот теперь и ко мне приехал. – И еще мне придется попросить кого-то, чтобы этот кто-то каждые три часа отправлял мне данные по вашему состоянию.
– Я все сделаю, - оперативно ответил Петр.
– Тогда сейчас капельница, и я приеду вечером, сделаю еще одну. Это похоже на ОРВИ, но и остальные болезни надо исключить, - сообщил доктор.
Следующие полчаса меня мучили, слушая легкие, заглядывая в горло, ища вену, чтобы воткнуть иглу с первого раза. Не получилось. У меня с детства вены прячутся при виде иглы, так что шкурку мне проткнули раза три.
– А нельзя ей больно не делать? – Взвился Петр, видя все это.
– Вы же видите, что нет….
Я в этом споре не участвовала, лишь молча переносила все экзекуции и ждала, когда эта дурацкая капельница, наконец, закончится. Если честно, то после нее мне стало несколько лучше, да и в голове прояснилось. Так что, когда доктор ушел, я принялась внимательно рассматривать Петра. Ага, темные тени под глазами, вид уставший, задерганный весь.
– Ты ночью совсем не спал что ли? – Поинтересовалась я.
– Ты есть хочешь? – Попытался он перевести тему.
Ясненько.
– С ума сошел? – Взвилась я. – Ты еще не полностью восстановился. Тебе отдыхать надо!
– Я и так отдыхаю. У меня же пока нет возможности работать, - он недовольно поджал губы. – Тамара Антоновна, несите завтрак, - повернулся он к ранее мною незамеченной домработнице.
Та понимающе кивнула и скрылась за дверью. Я только тяжело вздохнула. Кажется, он тут уже всех переподчинил себе и вертит всем, как хочет.
– Я не хочу есть, - попыталась проверить границы дозволенного.
– Придется, - покачал он головой, сел на край кровати и убрал костыли в сторону.
– Меня мутит, - соврала.
– Это от голода, - невозмутимо парировал он.
– Деспот, - выдохнула.
Петр усмехнулся.
– Я имею право заботиться о тебе. Ты сама выдала мне на это разрешение, - он склонил голову набок, разглядывая мое лицо.
Я нахмурилась.
– Когда это? – Поинтересовалась. Мало ли, что я там ему ночью наобещала.
– Когда поцеловала меня, - он немного наклонился ко мне.
Я на это только фыркнула.
– А сам ты меня целовать боишься? – Прищурилась, так как не знаю каким чудом, но встав ночью в уборную я умудрилась даже зубы почистить.