Собственность нефтяного магната
Шрифт:
– Со своего счета? – прищурившись, интересуется Рустам.
Тимур бросает на меня быстрый взгляд, и я отрицательно дергаю головой, давая ему знак. Какое же счастье, что он понимает меня правильно.
– Нет, конечно. С подставного.
– И остальные переводы тоже делал ты? – склоняет голову набок Шахов.
– Остальные?
Мне кажется, я слышу буквально мысли Жукова, причем все они нецензурные, ведь он не знает, что переводов этих было несколько. Судя по его реакции, первый перевод тоже был не от него. Или он просто лжет?
– Я обналичивал
Это… это сейчас так Тимур прикрывает меня перед Рустамом? Делая вид, что эти деньги – это перевод не от любовника какого-нибудь, а от него. Причем и себя подставляет при этом… Зачем? Я перевожу на мужчину обескураженный взгляд, но молчу.
– О, как интересно. Так я сегодня не только свою женщину на измене поймал, но и своего помощника на воровстве, - откинувшись на спинку кресла, тянет Шахов задумчиво, барабаня пальцами по столу.
– Я готов вернуть все вдвойне и понести наказание.
– Естественно ты готов. Почему так мало брал? С каких пор твои аппетиты так снизились?
– Пропажа маленьких сумм не так заметна, как больших.
Шахов смотрит на него внимательно, все так же медленно барабаня по столу пальцами, словно раздумывает, верить сказанному или нет. Жуков спокойно выдерживает его взгляд, а я в полном раздрае сейчас. Если подставить меня с этими фотографиями решил он, то зачем сейчас спасает, подводя под наказание себя? С каких пор он вдруг не на стороне Рустама? Ведь Тимур так давно хотел меня выжить, а это та ситуация, которую можно использовать в своих целях просто идеально. Тогда какого черта?
– Хорошо, допустим, - кивает Шахов, кладя подбородок на сложенные в замок руки, - Допустим, что эти переводы делал ты. Что скажешь об остальном?
– О чем именно?
– Чем именно? – вскидывает со смешком бровь Рустам, - Это я у тебя должен спросить, Тимур. Ты ведь отвечаешь за безопасность, ты следишь за Алисой. Так какого гребаного дьявола мне шлют вот это? – рявкает он, хлопая ладонью по столу.
Я вздрагиваю от резкого звука, снова внутренне сжимаясь. Жуков бросает взгляд на разбросанные по полу фотографии, где якобы я абсолютно голая сижу верхом на мужчине, а затем говорит то, что я меньше всего ожидаю от него услышать:
– Это невозможно, Рустам. Алиса всегда под присмотром, она никуда не ездит одна, я могу ручаться за это. У нас буквально ведется журнал, кто, куда и когда сопровождает ее.
– Она могла подкупить кого-то из парней.
– Исключено. Ты же знаешь, что мои ребята не будут рисковать так и подставляться только ради того, чтобы прикрыть любовника какой-то бабы. Вот это все, - обводит он рукой фото на полу, - подделка, определенно. Думаю, происходящее на руку Софии, твоей бывшей.
– Софии? Я ее давным-давно не видел, она уже забыла обо всем, с чего ей этим заниматься? – кривится Рустам.
– Может просто подставить Алису?
– С чего это ты вдруг так уверен? Может она как раз-таки подкупила тебя, а не твоих парней?
– Я уверен, потому что я отвечаю за эту работу. И ты знаешь, что я никогда не буду рисковать своим местом и уважением ради какой-то смазливой девки. Тем более чтобы та изменять шастала. Не для этого я так долго работал.
Мужчины пересекаются хмурыми взглядами, пока Рустам наконец не кивает.
– Хорошо. Займись расследованием и увеличь охрану для этой куклы, - кивает он в мою сторону, - за пределы дома одну не выпускать.
Он поднимается с места, оказывается рядом и я опускаю голову снова, боясь встречаться глазами.
– Молись, чтобы это была действительно не ты на фото, - остановившись рядом со мной, ровно произносит Шахов, - Иначе глубоко пожалеешь. Я ненавижу, когда меня пытаются водить за нос.
Я лишь склоняю голову ниже, глотая слезы. Только что за меня неожиданно вступился Тимур, но мне до сих пор так страшно, что я не могу ему даже «спасибо» сказать, боясь, что кто-то лишний нас услышит или застукает. Лишь бросаю на него полный благодарности взгляд, когда не видит Рустам, и ухожу в свою комнату.
Хуже всего, что, когда экспертиза показала, что фотки действительно были поддельными, Шахов даже не извинился. Не за взбучку даже, хотя бы за те пощечины… Именно в тот момент я поняла, что для Рустама я всегда останусь где-то на уровне плинтуса, девчонкой, с которой не то что считаться не стоит, а можно всегда унижать ее, и она ничего не скажет в ответ.
Именно тогда я поняла, что больше всего этого не вынесу ни за какие деньги. И единственный выход, который только возможен – расстаться и забыть обо всем, что было, как о страшном сне. Вот только поговорить об этом с Шаховым в ближайшее время я так и не решилась.
******
У меня было ощущение, что с каждым днем на моей шее все сильнее и сильнее затягивается удавка. Точнее не удавка даже, а ошейник, потому что мой «хозяин» все меньше и меньше давал мне свободы. Всюду я должна была быть под надзором. Я попыталась завести подруг на новом месте, но Шахов ясно дал понять, что платит мне, чтобы я тратила время на себя и его обслуживание, а не на личное удовольствие.
А еще он стал позволять себе куда больше в сексе. Когда я в последний раз едва не отключилась от силы пощечины, Рустам даже попросил прощения и обещал быть помягче.
Надолго его не хватило.
На светских раутах я старалась одеваться так, чтобы мои руки были прикрыты. Не дай Бог кто-то из его партнеров бы увидел синяки на моих руках. Уверена, что Шахов тогда не шутил про то, что способен убить меня… Так что я вела себя послушно, стараясь лишний раз о личном ни с кем не говорить, а от людей, гордо именующих себя журналистами, и вовсе шарахалась, как от огня.