Собственность нефтяного магната
Шрифт:
– Идем.
Я пытаюсь понять по мимике, жестам, хоть по какому-нибудь малейшему признаку, что Жуков в курсе того, что сейчас произошло. Стараюсь присматриваться к нему максимально не подозрительно и замечаю, что Тимур действительно провожает взглядом отъезжающую с парковки машину Эрнеста. Вот только сам этот факт, конечно, ни о чем не говорит. Может это просто случайность? Или, может, он просто обстановку так оценивает? Жуков же отвечает за мою безопасность. Пытаясь разобраться, я путаюсь еще больше, но напрямую спросить точно не могу, учитывая, что мы нигде не остаемся одни.
Кровь для анализа
Из-за срочности результат теста готов уже на следующий день, но мне о нем, конечно же, не докладывают. Про сроки я узнала еще в клинике, а что ДНК ребенка и Шахова будут совпадать почти на сто процентов, я и так знала. А раз ко мне никто не пришел со скандалом и не вышвырнул из дома, значит, так и есть.
Я выжидаю несколько дней, веду себя тихо и стараюсь не пересекаться с Рустамом лишний раз. На самом деле поговорить нужно, но я тяну время, давая мужчине остыть. Знаю, какой он вспыльчивый и жесткий, если я сразу после побега к нему приду, то ничего хорошего из этого не выйдет. Зато у меня появляется время обдумать разговор со Смирновым. Я постоянно воспроизвожу его в голове, прокручиваю диалог и чем чаще вспоминаю его, тем больше он мне не нравится.
Очевидно, что для себя Эрнест придумал беспроигрышную схему. Скажу я сейчас Шахову обо всем – каков шанс, что он мне поверит, а не решит, что я пытаюсь хоть как-то выкрутиться или выслужиться перед ним? А если и поверит, поменяет ли это что-нибудь? Вдруг Рустам просто… меня уберет, как мать ребенка, ту, что способна будет его имуществом распоряжаться? Ведь родных, насколько я знаю, у Шахова больше нет…
От этой мысли нехорошо сдавливает сердце. Такое ведь возможно. Не будет меня – и вся схема рухнет. Да после того, как Рустам узнает о ней, он вообще все слабые звенья из цепи уберет. Меня в числе первых. Еще и Тимур, если заодно с Эрнестом, напоет ему что-нибудь обо мне и… все. Тогда малыша я точно не увижу.
Понимая, что от тревоги я скоро не смогу спать, спустя четыре дня после возвращения из моего неудавшегося побега я все-таки решаю поговорить с Шаховым. Мне приходится буквально караулить его, постоянно выглядывая из комнаты и проверяя, не вернулся ли он. Лишь к вечеру, часам к десяти вечера мне удается застать его в кабинете.
Я стучу в дверь и, как только вхожу внутрь, впадаю в ступор. Все мысли о том, что этот опасный мужчина способен избавиться от меня буквально в любую секунду, роятся в голове, не давая покоя и от нервного перенапряжения противно потеют ладошки.
– Что ты хотела? – подгоняет меня сдержанно Рустам.
Он поднял на меня глаза бегло лишь раз, когда я только вошла, и теперь, глядя в монитор, ясно давал понять, что ему происходящее неинтересно.
– Почему вдруг ты не отправил меня на аборт? – выпаливаю я неожиданно, для самой себя в том числе.
– Тебе захотелось внезапно избавиться от ребенка? – хмыкает ехидно Шахов.
– Нет. Это логичный вопрос, учитывая, что Софию ты отправил на него. Ты ведь совсем недавно говорил,
Рустам устало откидывается на спинку кресла, смотрит на меня исподлобья.
– К чему ты клонишь?
Я замолкаю. Потому что… действительно, чего я хочу добиться этим ответом? Вдруг, не дай Боже, Шахов внезапно решит передумать и действительно пошлет на аборт? Но я в последние дни живу в таком напряжении, что у меня паранойя разовьется скоро, не иначе. Все вокруг кажется подозрительным. Я думала о сложившейся ситуации с разных сторон, но происходящее в голове не укладывалось.
– София была беременна не от меня. Этого достаточно? – вырывает меня из мыслей голос Шахова.
Моргнув, я перевожу на него взгляд. Раз София забеременела не от него, значит… может он поэтому так обозлился на женщин? Может у меня еще есть шанс?
– Рустам…
– Можешь даже не заводить этот разговор, - холодно отрезает он, переводя взгляд снова на экран компьютера.
– Пожалуйста! Это ведь мой ребенок! Нельзя у матери вот так просто забирать его… Я все сделаю, все, что скажешь! Обещаю! Только позволь мне быть рядом с ним! – умоляю в отчаянье, делая несколько шагов навстречу.
– Будешь послушной – получишь хорошие отступные. Свободна.
Он даже не смотрит на меня, ему все равно, что я тут рыдать готова и в ногах у него валяться просто чтобы он не отбирал у меня возможность растить моего же малыша. Ему плевать – и от этого осознания еще больнее.
– Рустам!
– Этот разговор закрыт. Я уже все сказал и решение свое не изменю. Ты мне больше неинтересна, так что сразу после рождения ребенка ты исчезнешь из моей жизни. Хочешь забеременеть снова – оплачу тебе ЭКО.
Я смотрю на Рустама во все глаза, не веря, что тот сказал это. Смаргиваю подступающие слезы и тихо спрашиваю:
– За что ты со мной так?
Шахов возводит глаза к потолку, показывая, как ему все это осточертело, и нажимает на селектор.
– Марк, выведи ее. И скажи Тимуру, пусть отселит ее в квартиру, чтобы мы больше не пересекались.
Онемев, я слежу за тем, как Рустам с хладнокровным спокойствием продолжает заниматься своими делами и внутри что-то медленно умирает. Я пришла в его кабинет не только чтобы выяснить, изменил ли он решение относительно ребенка, но и чтобы рассказать о встрече с Эрнестом. Вот только внутрь заходит охранник, осторожно берет меня за локоть и мягко, но строго говорит:
– Я провожу вас в вашу комнату, Алиса Дмитриевна. Идемте.
И я… молчу. Пока что решаю молчать, по крайней мере. Прожигаю взглядом Шахова, поджимая губы, стараюсь дышать равномерно и спокойно, мне ведь нельзя волноваться. Рустам ясно дал понять, что своего решения не изменит и хоть на это остается совсем призрачная надежда, лишать себя единственного козыря в руках я не собираюсь.
– Ты пожалеешь, - тихо говорю я.
Рустам вскидывает голову, выгибает бровь, с иронией глядя на меня. Его моя угроза только смешит. И действительно, кто я и кто он. Против него я ничто, может сотворить со мной что угодно и ничего ему за это не будет. Да он уже творит: перемалывает через жернова, вытрясет все, что можно, а потом выкинет.