Собственный выбор
Шрифт:
Я нахмурилась.
– Людмила теперь ее, наверное, передаст Тане, - неуверенно сказала я.
– Это вряд ли. Людмила Пална печется о своей семье, а всем наемным сотрудникам предоставляет лишь служебное жилье. А ты для нее определенно своя, - пошевелил он бровями.
Я задумалась. Хмм, а ведь правда, все жилье, что официально оформлялось в чью-то пользу было зарегистрировано на членов нашей семьи. Двухкомнатная квартира на маму, дом Сергея, который купила Людмила на него, квартиры Златы и Василия на них самих. А вот Таисия Степановна, Зоя, Татьяна и Жора жили в служебном жилье. И Насте, скорее всего, моя
– И что я там одна буду делать? – Растерянно уточнила я.
– Почему одна? – Игнат бросил на меня непонимающий взгляд.
Отвечать я не стала. Вдруг что-то не то узнаю, потом три ночи спать не буду.
Глава 22
В родной город меня перемещали на вертолете санавиации уже через неделю, когда стало понятно, что голова моя заживает, а операции на остальном организме сложностей не вызвали. С моей головы даже повязки снимали на час в день, чтобы кожа дышать начала. Я все это время стыдливо отворачивалась, так как понимала, что Игнат видит на моей голове отсутствие волос и шрамы. Я за все это время даже в зеркало ни разу не посмотрелась, дабы не расстраиваться.
В больничной палате, куда меня привезли, меня уже ждала мама. Она прижала руки ко рту, когда увидела перебинтованную меня.
– Женечка! – Выдавила она из себя, когда меня уже устроили на кровати крепкие медбратья.
– Все хорошо, мам, - я слабо улыбнулась. – Врачи сказали, что я иду на поправку.
– Но Люда сказала, что ты не сильно пострадала…, - пробормотала она.
– Не сильно, - хоть я и жутко устала после перелета, но попыталась выглядеть бодрой. – Мам, через месяц уже все нормально будет. Вот увидишь.
– Просто все так выглядит…, - она покрутила рукой в воздухе и шмыгнула носом. – У тебя даже лицо изменилось.
– Это пройдет, мам, - попыталась я убедить ее.
– Ну, да, - кивнула она. – И волосы обрезали….
– Отрастут, - пообещала я ей.
– Ох! – Она шагнула ко мне и провела ладонью по щеке.
– Мам, хорошо все будет, я же сильная, - сказала я в ответ на ее переживания.
– Вы все у меня сильные, - она, наконец-то выдохнула и попыталась улыбнуться.
Вечером, когда мама ушла, я попросила медсестру принести мне зеркало. Пора бы взглянуть в лицо своим страхам и понять, как с этим работать. И так оттягивала долго… очень долго. Когда медсестра дала мне зеркальце, я, не давая себе опомниться, принялась разглядывать свое отражение. Мда, красавица я та еще. На лице заживающие порезы и гематомы. На обритой голове кипенно белая повязка, отчего мое лицо выглядело каким-то грязным и одутловатым в сравнении с ней.
– Уберите повязку, - попросила я девушку. Та подчинилась и через минуту я уже разглядывала отразившуюся в зеркале страхолюдину.
Вообще-то все было не так уж и плохо. Волосы уже начали отрастать и по всей голове начал появляться светлый пушок. Шрамы уже тоже выглядели не так страшно и по прошествии времени вряд ли вообще будут заметными под волосами, которые придется, конечно, долго отращивать.
– Эмм! – Именно в этот момент в палату вошел
– Вам бы лучше повязку уже не надевать, так шрамы быстрее заживать будут, - со знанием дела сказала медсестра. – Доступ кислорода всегда способствует быстрому заживлению.
Вообще-то мне врачи об этом еще четыре дня назад сказали, но мне было так стыдно и страшно, что я пряталась под свою повязку, как мышь под веник.
– Да, так будет лучше, - кивнула и вернула зеркальце ее владелице.
– Ты как? – Спросил Осипов, когда медработница вышла из палаты.
– Жить буду, - криво усмехнулась, а потом задумчиво посмотрела, как парень принялся распаковывать сумку с вещами. Моими в том числе. – Тебе не страшно? – Спросила, когда он закончил складывать все в мою тумбочку.
– В каком смысле? – Не сильно понял он.
Я медленно подняла руку и провела по своей непривычно голой голове.
– Ну, видеть меня такой…, - я замолчала, не зная, как бы все сформулировать… потактичнее.
– Жень, ты для всего произошедшего выглядишь очень даже неплохо. Конечно, чтобы вернуться в прежнее состояние необходимо время, но ты хорошо справляешься, - он сел на край моей кровати, протянул руку и провел пальцами по моей ключице в вырезе объемной футболки. – Похудела только сильно, - с каким-то сожалением констатировал он.
– Хоть какой-то плюс, - усмехнулась я.
Взгляд Игната стал колючим после этих моих слов. Он что, не рад за меня?
– Тебе нужны будут силы. Много сил, - поджал он губы. – А еще ты не доела ни один обед после аварии полностью.
– Не хочется есть, - поморщилась я.
Есть мне, действительно, не хотелось. Наверное, это из-за всех тех лекарств, которыми меня пичкали врачи. Боюсь, что скоро все изменится и в виду моей малой подвижности, я наберу все то, что потеряла, а, скорее всего, даже и больше.
– Это потому что еда больничная. Давай я тебе куплю что-нибудь в городе? Или доставку оформим? – Он вопросительно посмотрел на меня.
– Не хочу, - поморщилась. – Да и врачи вряд ли разрешат что-то такое.
– Хорошо, - кивнул он с какой-то мрачной решимостью. – Подождем твоего возвращения домой.
Спорить дальше мне не хотелось, поэтому я просто промолчала.
Домой меня выписали еще через неделю. А что? Все заживало, как надо. Более того, в последние два дня мне даже мыться разрешили под душем. Правда в этот самый душ меня на руках носил Игнат, где полулежа усаживал в длинную чашу, заматывал гипс и корсет пленкой и звал медсестру, чтобы та меня мыла. Непередаваемые ощущения чистоты после долгого периода времени почему-то растрогало до слез. Я потом несколько часов просто улыбалась, радуясь тому, что мне даже голову разрешили помыть (пусть там и был едва видный ежик волос).
Так что домой я ехала чистая и радостная, так как устала от больниц неимоверно просто. В специальную машину меня тоже посадили на специальное кресло и везли, как сырое яичко к святому дню: лишь бы меня не качнуло нигде лишний раз.
– А почему мы приехали сюда, а не к маме? – Недоуменно поинтересовалась я, когда двери автомобиля открыли и я увидела перед собой ворота особняка.
– Потому что тут все для тебя подготовили, - сообщил Игнат и, осторожно взяв на руки, вынес из машины.