Сочеванец

Драй Роман

– К сожалению у нас так, – немного со стыдом за своё поколение сказал я. – Слышал как-то по местным новостям...у себя там...что ребёнок умирал от редкой болезни. А лекарство от этого уже было изобретено учёными-медиками. Требовалась всего лишь одна инъекция! Но бесплатно ему никто не дал этого лекарства. Говорят родителям – давай два миллиона долларов... Короче, вы не знаете, что такое миллионы долларов в моё время. Как же вам объяснить... Это, наверное, по себестоимости, как несколько «Приджелов»...

– «Приджел» – отличный корабль, –

констатировал Бельгазо, и я решил, что мои друзья-сочеванцы так и не поняли, что такое миллионы долларов.

– А откуда у обычных людей два миллиона долларов? – продолжал я. – И за сто лет не заработаешь! – Вот так у нас и строились взаимоотношения между людьми – возможности на спасение жизни были, а если не дашь денег, то эти возможности не для тебя – выживай, как можешь своими силами.

– Тёмные времена, – произнёс Ворди. – Может и не стоит тебе туда возвращаться?

– Не знаю, не знаю уже... Всё-таки там проходила вся моя жизнь, там я родился, я привык ко всему тому, что окружало меня в моём времени. Но и за последние полгода я узнал столько здесь, сколько не смог узнать за все мои двадцать два года.

– Вот видишь как. Оставайся у нас, – Латира скривила собачью улыбку. – А портал, через который ты попал к нам, мы обязательно найдём. Найдём и изучим его ради интереса, а может даже, и воспользуемся для пользы нации.

– А это было бы очень интересно, – сказал Ворди и легонько фыркнул.

– А вот, кстати, это дерево! – остановился я возле того места, где влетел в ствол вязкого дерева головой. – Почему оно такое странное? С виду вроде обычное, твёрдое, а на самом деле, мягкое как масло.

– О, это опасное дерево, – ответил Ворди. – Ванерилиз! – Не подходи и не прикасайся к нему.

– Я как-то влетел в него головой по самые плечи, но очень быстро вырвался наружу, – вспомнил я тот случай.

– Тебе очень повезло, что Ванерилиз не успел начать тебя переваривать. Мучительная смерть..., – сказал Ворди.

– Я заметил, что мне частенько стало везти, – осмотрел я ещё раз Ванерилиз, и мелкая дрожь пробежала по новой поверхности моего тела от мысли, что могло тогда произойти, если б не высунул вовремя голову из масляного ствола.

Некоторый отрезок пути мы прошли молча, каждый думая о своём. Я с интересом рассматривал свои новые лапы, которые уже напоминали чем-то человеческие руки, но всё же кожа на них оставалась покрытой жёсткой густой шерстью. Латира, Ворди и Бельгазо выглядели очень забавно в бульбульской маскировке, отчего и походка их тоже изменилась и стала в точности, как у представителей той расы. Различить моих коллег можно было по росту, голосу и узорам на этнических рубахах: Латира имела розовый цвет узоров, Ворди – синий, а Бельгазо – вишнёвый. Наши рюкзаки скрылись под новыми шкурами и образовали такой себе горб, который частенько присутствовал у натуральных бульбульцев. Даже зубы, и те выглядели уже не как у людей, покрывшись новым налётом с желтизной и образовывая собачий

прикус.

– Здесь надо свернуть с дорожки в саму чащу леса, – указал я на почти незаметную придавленность травы у края зарослей. – Уже недалеко.

Через несколько минут перехода по участку, густо поросшему кустарником, наша команда вышла на озарённую солнцем полянку, в середине которой находился куполообразный холм, покрытый различной растительностью. Жестом руки я указал направление к известному мне проёму в куполе, и несколько мгновений спустя мы оказались внутри Всемирного Хранилища Памяти.

– Очень пыльно, – заметила Латира, испустив на пол лучи света со своего рукава.

Ворди и Бельгазо последовали её примеру и тоже включили свои осветительные приборы. Моё лицо изобразило вопросительный жест.

– Код «четыре-ноль-ноль-три», – подсказала Латира, поняв мой немой вопрос, и тогда я тоже смог активировать свой, встроенный в ободок рукава, фонарь.

– Здесь кнопка для включения Григория Ивановича, – указал я плотным пальцем на место под панелью стола, и тут же нажал её.

Как и в предыдущие разы, над столом образовалось светящееся объёмное меню, в котором я рукой смахнул блок с названием «Русский», потому что сочеванского или бульбульского языка в перечне не было по понятным причинам. В центре небольшого чистого участка пола появился давно знакомый мне Григорий Иванович, которого я не видел всего несколько дней, показавшиеся мне целой жизнью.

– Добрый день! Чем могу помочь? Реферат или диссертация? Просто любопытство или заблудились? – спросил он, стоя к нам боком. – О, представители неизвестной мне расы! Давайте знакомится тогда, – сказал Григорий Иванович, когда повернулся к нам лицом и увидел перед собой бульбульцев.

– Здравствуй, Иваныч, – негромко поздоровался я с ним.

– Знакомый голос, – сказал он, и после трёх секунд молчания добавил: «Мой процессор идентифицирует этот голос, как принадлежащий одному моему хорошему другу...»

– Это я, Иваныч... Сергей.

– Сергей?! Сколько ж мы не виделись, что ты так изменился?

– Всего пять дней, – усмехнулся я. – Не переживай, я остался таким же. На мне сейчас надет костюм бульбульца.

– Ах, вот как выглядят современные бульбульцы! Ну, ты и шоумен, Сергей! А зачем весь этот маскарад? И кто тебя сопровождает? Или это настоящие бульбульцы с тобой?

– Нет, Иваныч, это мои друзья сочеванцы – тоже переодетые и замаскированные.

– Подумать только, ещё и сочеванцы какие-то появились за время моего отсутствия.

– Он может говорить на сочеванском или бульбульском? – спросил меня Ворди.

– Да, я знаю бульбульский. Когда Сергей обучался этому языку, все эти навыки загрузились и в меня, – ответил вместо меня Григорий Иванович по-бульбульски.

– Отлично! – обрадовался Ворди. – Как к вам можно обращаться?

– На бульбульском моё имя звучит как «Григорий Иванович».