Сочинения в двух томах. Том первый
Шрифт:
— Я хочу взять его с собой в могилу, — сказала она мне однажды.
Я унес медальон с собой в комнату.
— Откуда вы его достали? — спросил я хозяйку.
— Это я нашла намедни, когда прибирала комнату господина Беккерса. Он лежал в маленькой комнатке, в темном углу. Я хотела сохранить его для господина Беккерса: может быть, он снова приедет сюда.
— Я возьму его себе, — сказал я.
Я положил медальон в мой бумажник, и он лежал там в течение нескольких лет. А позднее я пожертвовал его в Музей естествознания на улице Инвалидов. Это было совсем недавно — неделю тому назад.
Дело было так.
Я
— Кофе по-венски, сударь? — спросил его кельнер.
— Кофе по-венски!
Он уселся за маленький столик и стал протирать пенсне. Затем надел его и оглянулся.
— А, это вы? — воскликнул он, заметив меня. — Фриц, подайте кофе на тот столик.
Он уселся ко мне, и кельнер подал ему кофе.
— Вы, венцы, ужасные люди. Ну как можно пить такую бурду?
— Вы находите? — промолвил он. — Я очень рад, что встретился с вами. Вы должны оказать мне большую услугу.
— Гм… — промычал я. — Я не имею сегодня вечером абсолютно никакого времени.
— И все-таки вы должны помочь мне. Непременно. Кроме вас, здесь сейчас нет никого, а я должен сейчас снова уйти.
— А в чем дело?
— Мне нужно быть на первом представлении в «Немецком театре». А между тем я вспомнил, что мне предстоит еще одно дело сегодня вечером, о котором я совсем было позабыл.
— Что именно?
— Сегодня вечером профессор Келер делает в Музее естествознания доклад о новых египетских приобретениях этого музея. Очень интересная вещь. Весь Двор будет там сегодня.
— Чрезвычайно интересно.
— Не правда ли?
— Так сделайте мне такое одолжение, пойдите туда. Я буду вам очень благодарен.
— Мне надо подумать об этом… Впрочем, знаете что? Меня это вовсе не интересует.
— Пожалуйста! Это же самая последняя злоба дня. Все новые находки будут показаны публике. Я очень несчастен, что не могу попасть туда.
— Давайте устроимся так: вы пойдете в музей, а я — в театр?
— Невозможно. К сожалению, совершенно невозможно! Я обещал моей кузине взять ее сегодня в театр.
— Что же вы раньше не сказали?
— Ну пожалуйста. Сделайте мне такое одолжение. Вы не будет сожалеть. Вы выведете меня из очень затруднительного положения.
— Но…
Он вскочил и бросил на стол мелочь.
— Фриц, получите за кофе. Вот вам билеты. Два. Вы можете еще кому-нибудь другому доставить удовольствие.
— Приятное удовольствие, нечего сказать… Я…
— Да, еще вот что: не забудьте ваш отчет о докладе сунуть в почтовый ящик еще сегодня же, чтобы я нашел его в редакции с первой же почтой. Очень благодарен. Готов служить вам всегда…
И он исчез.
Билеты лежали передо мной. О небо! Я в самом деле должен был выполнить его просьбу: он сам часто оказывал мне одолжение. Ужасный человек.
Я даже не пытался передать билеты кому-нибудь другому. Я прекрасно знал, что это не удастся.
Разумеется, я отправился в музей только тогда, когда уже три четверти доклада были прочитаны. Я подсел к одному из корреспондентов и попросил у него его заметки. Я узнал из них, что музей, благодаря царственной щедрости господ коммерции советников Брокмюллера («Яволь») и Лилиенталя («Одоль»), получил счастливую возможность купить за огромную суму все великолепные находки, добытые в
К сожалению, сам ученый не присутствовал на докладе: несколько недель спустя после своего прибытия в Европу он снова уехал в Центральную Африку.
Зато, слава Богу, здесь присутствовали оба коммерции советника. Они оба сидели рядышком в первом ряду и так раздувались от славы и сознания, что они участвовали в отыскании следов древнеегипетской культуры на берегах озера Чад…
— Теперь я попрошу вас, — закончил свой доклад профессор Келер, подойти поближе и лично осмотреть наши бесценные приобретения.
И он отдернул занавес, за которым скрывалсиь все эти сокровища.
— Вероятно, вам небезызвестно, что в Древнем Египте кошки считались священными животными, так же, как крокодилы, ибисы, кобчики и все те млекопитающие, которые были посвящены Пта, то есть имели белое треугольное пятно на лбу. Вследствие этого все эти животные, подобно фараонам, верховным жрецам и знатным людям, подвергались после своей смерти бальзамированию. Почти во всех пирамидах встречаются мумии кошек. Наша находка в этом последнем отношении чрезвычайно богата — доказательство того, что египетские колонии в области озера Чад происходили из кошачьего города Бубастис. Мы насчитываем не менее как двести шестьдесят восемь экземпляров этих реликвий из седого прошлого.
И профессор гордо указал на длинные ряды маленьких мумий, которые имели вид высохших грудных младенцев в пеленках.
— Далее вы видите, — продолжал он, — тридцать четыре человеческих мумии — великолепнейшие экземпляры, которые отныне, несомненно, послужат предметом зависти для всякого друго музея. А именно: эти мумии ничуть не подходят на мемфисские — черные, высохшие и легко рассыпающиеся мумии. Но имеют сходство с фиванскими — желтыми. Отливающими матовым блеском. Можно, поистине, удивляться изумительному искусству древнеегипетских бальзамировщиков. А теперья перехожу к прекраснейшему перлу нашего богатого собрания, к лучшему украшению нашего музея: перед вами лежит настоящий тофар. Тофар-мумия или тофар-невеста…