Сочинения в двух томах

Майков Аполлон Николаевич

Сердце в ужасе застыло...

«Чудо — гнев небесный — чудо... —

Как во сне она твердила. —

Неужель... не ты, о боже!

Двигал волею моею!

Неужели весь мой разум

Не был мыслию твоею!

Лишь о подданных любезных,

Лишь о милостях без счета,

О смягченьи грубых нравов —

Вся была моя забота!..

Я лишь радовалась духом,

Лучшим людям в царстве вверясь, —

И ужели в этом — гибель!

Неужели в этом — ересь!..»

«О, заблудшееся сердце! —

Восклицал монах над нею. —

О, сосуд неоцененный

Для даров и для елею!

Влей в него святое миро!..

Гласа свыше удостоен,

Я земному неподкупен,

Средь житейских волн — спокоен!

Волю божью, яко солнце,

Вижу ясно! В чем спасенье —

Осязаю!.. Королева!

Здесь, в руках моих — прощенье!»

Говорил он, вдохновенный,

И в словах его звучали

Сила веры, стоны сердца,

Миру чуждые печали...

Изабелла, на коленях,

За слезой слезу роняла

И, закрыв лицо руками,

«Что ж мне делать?» — повторяла

«Надо дел во славу божью!

Чтоб они, дела благие,

На весах предвечной правды

Перевешивали злые!

Ополчися на нечестье!

В царстве зло вели измерить,

Отличить худых от добрых,

Совесть каждого проверить...

Тотчас видно в человеке,

Чем он дышит, чем напитан, —

Из того уж, как он смотрит,

Из того уж, как молчит он!

Эти лица без улыбки,

Этот вид худой и бледный —

Явно — дьявольские клейма,

Дух сомнения зловредный!..»

Говорил он, вдохновенный,

Но недвижная, немая

Оставалась Изабелла,

Глаз к нему не подымая...

«Трибунал устрой духовный, —

Говорил он, — чрезвычайный,

Чтоб следил он в целом царстве

За движеньем мысли тайной;

Чтобы слух его был всюду,

Глаз насквозь бы видел души —

В городах, в домах и кельях,

В поле, на море, на суше;

Чтоб стоял он, невидимый,

В школах, в храмах, под землею,

И между отцом и сыном,

Между мужем и женою...

И тогда в твоих народах

Ум и сердце, труд и знанье —

Всё сольется в хор согласный

Восхвалять отца созданья!

Ни одним нестройным гласом

Слух его не оскорбится...

И тебе тогда, царица,

Всё простится! всё простится!..»

«Всё простится...» — повторила

Изабелла... Луч желанный,

Как маяк для морехода,

Ей блеснул в дали туманной...

Подняла к монаху очи:

Слезы всё на них дрожали.

Но уже сквозь слез надежда

И доверие сияли...

«Возвратись же в дом свой с миром!

И зови меня, худого,

Коль речей моих смиренных

Возжелаешь сердцем снова...

А в дому своем отныне

Тщися мудрыми речами,

Как Эсфирь, в супруге сердце

Преклонить — да будет с нами!

Говори ему в совете,

Средь забав, на брачном ложе,

За трапезой, с лаской, с гневом,

День и ночь одно и то же!

Так, как капля бьет о камень,

Говори, моли и требуй —

И тогда, о, всё простится!

Всем угодна будешь небу!..»

Он умолк. Уж Изабелла,