Сочинения в двух томах
Шрифт:
На севере, не то?
Владимир О нет, жестоко
И зло природой наш обижен край.
Карлино Зато, синьор, вы сильны, вы богаты?
Владимир
Не прикупить за дорогую плату:
И что нам в них, в богатствах покупных?
Карлино, верьте, право, я желал бы
На вашем месте быть, клянусь душой.
Я жил бы здесь спокойно, изучал бы
Мир древности и отдыхал порой
Под сенью моего же винограда;
И умереть была бы мне отрада,
Я знал бы, что поплакать, помечтать
Придет на гроб мой друг любимый.
Нина Боже!
Карлино был мне с детства братом...
Владимир Что же?
Нина И только, больше ничего сказать
Я не хочу.
Владимир Простите мне, синьора,
Но вид блаженных южных стран во мне
Рождает грусть, и о родной стране
Во мне болеет мысль, полна укора;
Мне грустно, я хандрю еще сильней,
А тяжко на душе — язык вольней,
И говоришь о том, что так тревожит.
Но, впрочем, вас мой сплин занять не может,
Вы счастливы, как может быть счастлив
Здесь человек.
Он замолчал, сдавив
Украдкой грустный вздох в груди. Карлино
Сжал руку Нины, тихо обратив
К ней полные восторгом светлым взоры;
Она молчала, очи устремив
На дальние темнеющие горы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1 В дни древности питомцы Эпикура,
Средь мраморов,
Под звуки лир, в честь Вакха и Амура
Здесь пиром оглашали пышный свод.
Толпы невольниц, розами убранных,
Плясали вкруг скелетов увенчанных;
Спешили жить они, пока вино
В их кубках было ярко и хмельно,
Пока любовь играла пылкой кровью
И цвел венок, сплетенный им любовью.
2 Они всё те ж, Авзонии сыны!
Их пир гремит при песнях дев румяных,
В виду руин — скелетов, увенчанных
Плющом и миртом огненной весны.
Меж тем как смерть и мира отверженье
Вещает им монахов мрачный клир,
В земле вскипает лава разрушенья, —
Блестит вино, поет веселый пир,
И царствует богиня наслажденья.
3 Как я люблю Фраскати в праздник летний!
Лавр, кипарис высокой головой,
И роз кусты, и мирт, и дуб столетний
Рисуются так ярко на густой
Лазури неба и на дымке дали,
На бледном перламутре дальних гор.
Орган звучит торжественно. Собор
Гирляндами увит. В домах алеют
Пурпурные ковры из окон. Тут
С хоругвями по улицам идут
Процессии монахов; там пестреют,
Шумят толпы; луч солнца золотой,
Прорвавши свод аллеи вековой,
Вдруг обольет неведомым сияньем
Покров, главу смуглянки молодой:
Картина, полная очарованьем!
Для пришлеца она как пышный сон!
Ее любил Владимир; тихо он
Бродил, но посреди толпы и шума
Обычная теснилася в нем дума.
4 Любил он видеть праздник сей живой
И тип племен в толпе разнонародной.
Какая смесь! Сыны страны холодной
Сюда стеклись, гонимые хандрой;
Там немец, жесткий, будто пня отрубок,