Сочинения
Шрифт:
И сотвори Бог киты великия и всяку душу животных гадов, яже изведоша воды по родом их, и всякое летающее пернато по роду. — Припомним здесь кстати, что слова: по роду своему говорятся о тех тварях, Которые размножаются чрез семя: так уже сказано было о травах и о деревьях. «И всякое летающее пернатое». Почему прибавлено: «пернатое»? Разве может быть летающее, которое бы не имело перьев? А если может, то создал ли Бог подобное летающее, потому что мы его нигде не находим? Во всяком случае, может ли что–нибудь летать без перьев? Ибо и летучие мыши, и саранча, и мухи, и другие подобного рода существа, не имеющие пуха, перья однакоже имеют. Но слово «пернатое» прибавлено для того, чтобы мы разумели не одних только птиц, потому что и рыбы пернаты и летают под водою над землею же. Поэтому и не сказано: «птиц», а вообще летающих: «И летающее пернатое». И виде Бог, яко добро. И здесь это следует понимать так, как и в предыдущих местах.
И благослови я, глаголя: раститеся и множитеся
И бысть тако. Здесь всякий даже непонятливый [человек] должен догадаться, как исчисляются те дни. В самом деле, если Бог даровал животным известные числа семян, сохраняющие в своем род такое удивительное постоянство, что [животные], в определенное число дней, каждое по роду своему, зачавши во чреве, рождают, а снесши яйца, согревают их (каковой порядок природы сохраняется Божественною Премудростью, которая досязает от конца даже до конца крепко и управляет вся благо (Прем. Сол., VIII, 1); то каким же образом могли они в один день и зачать во чреве, и пройти период чревоношения, и родить, и вскормить рожденное, и наполнить воды морские, и умножиться на земле? Ибо еще до наступления вечера уже говорится: И бысть тако. А между тем, когда [писатель] говорит: И бысть вечер, то без сомнения напоминает о бесформенной материи; когда же говорит: И бысть утро, имеет в виду внешнюю форму, которая отпечатлевалась [творческим] действием на материи, потому что утро заканчивает собою прошедший после действия день. Однако, Бог не говорит: «Да будет вечер», или: «Да будет утро»; ибо, как скоро под названиями вечера и утра [писателем] обозначаются материя и форма, которые, как уже сказано, и сотворил только Бог, в таком случае получается очень краткое указание на предметы сотворенные, так как отсутствия их, т. е. промежуточного состояния от формы до материи или ничто, — если только на это именно, как мы думаем, намекается названием ночи, — [писатель] не назвал бы сотворенным, а только установленным от Бога, подобно тому, как говорит он выше: И разлучи Бог между светом и тьмою; так что именем вечера обозначается бесформенная материя, которая хотя и сотворена из ничего, однако существует и имеет способность к воспринятию форм и внешнего вида. Да и под именем тьмы можно во всяком случае разуметь то ничто, которого Бог не сотворил, но из которого Он сотворил все, что только по своей неизреченной благости благоволил сотворить, ибо тот всемогущ, кто и из ничего сотворил столь многое.
И бысть вечер, и бысть утро, день пятый. Здесь после того, как сказано: И бысть тако, [писатель] не прибавил, по обыкновению, самого исполнения [повеленного], как будто бы оно вновь было создано; ибо об этом уже сказано выше. Да и благословением, которое имеет отношение к произведению потомства, не новое какое–нибудь творение образовалось, а только сохранялось путем преемственного воспроизведения уже сотворенное. А потому и не сказано: И виде Бог, яко добро; ибо самая вещь была уже Ему угодна, и только должна была сохраняться в своем потомстве. Итак, ничего здесь не повторено, кроме разве слов: И бысть тако; и тотчас же сделано прибавление о вечере и утре, названиями которых, как уже сказано, обозначается происхождение [тварей] из бесформенной материи и внешней формы, которую они получали, если только, впрочем, при исследовании не откроется что–нибудь лучшее и возвышеннейшее.
И рече Бог: да изведет земля душу живу по роду своему, четвероногая и гады, и звери земли по роду, и, скоты, по роду. И бысть тако. — Так как нами уже сказано, почему к слову душу прибавлено живу, а так же — что значит по роду, и наконец — об обычном заключении: И бысть тако: то все это надобно понимать так, как сказано о том выше. Но так как на латинском языке именем зверей обозначается всякое вообще неразумное животное, то в настоящем месте должно различать их виды, разумея под именем четвероногих всякий рабочий скот, под гадами — всех пресмыкающихся, под зверями или дикими животными — всех не прирученных животных; а под скотами — четвероногих, которые не помогают работою, а доставляют такую или иную выгоду для тех,
ГЛАВА XVI
И созда Бог звери земли по роду, и скоты по роду и вся гады земли по роду. — Это повторение в словах: И созда Бог, после того, как уже сказано: И бысть тако, должно быть рассматриваемо по выше указанному правилу. Именем скотов обозначены здесь, как думаю, все четвероногие, которые живут под присмотром человека. И виде Бог яко добро: слова эти надобно понимать в обычном смысле.
И рече Бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию. — Здесь достойны замечания, с одной стороны, некоторая связь, а с другой и некоторое различие между одушевленными существами. В самом деле, [писатель] говорит, что человек создан в тот же день, в который и животные. Земные одушевленные существа являются все вместе, но о человеке, по причине превосходства разума, со стороны которого он творится по образу и подобию Божию, говорится, однакоже, отдельно, после того уже, как об остальных земных одушевленных существах сделано обычное заключение в словах: И виде Бог, яко добро.
Достойно замечания и то, что о прочих тварях Бог не говорит: сотворим. Этим Дух Святый во всяком случае хотел внушить нам мысль о превосходстве человеческой природы. Между тем, кому говорится теперь: сотворим, как не тому, кому и относительно прочих тварей говорилось: да будет? Ибо вся Тем быша и без Него ничто же бысть (Иоан. 1, 3). Но думается нам, почему иному было сказано: да будет, как не потому, что Он творил по повелению Отца, и почему сказано теперь: сотворим, как не потому, что Они творили оба вместе? В самом деле, все, что творит Отец, не творит ли Он чрез Сына, а потому и сказано теперь: сотворим, чтобы показать человеку, для которого явилось и самое Писание, что тО, чтО творит Сын по слову Отца, творит и Сам Отец; так что сказанное о прочих тварях: да будет, и бысть, в настоящем случае выражается одним словом: сотворим, т. е. не отдельно речение, и отдельно действие, а то и другое вместе.
И рече Бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию. Всякий образ подобен тому, образом чего он служит (хотя не все, подобное чему–нибудь, есть и его образ), как напр. [образы] в зеркале и живописи суть образы подобные; однако, если один не рожден от другого, то никто из них не может быть назван образом один другого. Ибо образ получается тогда, когда он бывает точным выражением чего–нибудь (exprimitur). Почему же, когда сказано уже: по образу, прибавлено еще: и по подобию, как будто может быть образ и не подобный? Отсюда, достаточно бы только сказать: по образу. Разве, может быть, иное дело — подобное и иное — подобие, как иное — чистый и иное — чистота, иное — крепкий и иное — крепость; так что как все крепкое — крепко вследствие крепости, а все чистое — чисто вследствие чистоты, так и все подобное — подобно вследствие подобия? Но наш образ не вполне точно называется нашим подобием, хотя он и точно называется подобным нам; так что то подобие, вследствие которого подобно все, что только есть подобного, заключается там же, где находится и чистота, вследствие которой чисто все, что только есть чистого. Чистота же бывает чистою не от соединения с чем–нибудь: напротив, от общения с нею делается чистым все, что только есть чистого. Такая чистота заключается, конечно, только в Боге, в котором находится и та Премудрость, которая премудра не вследствие соединения с чем–нибудь, но от общения с которою становится премудрою всякая душа, какая только бывает премудра. Поэтому и подобием в собственном смысле называется только Подобие Божие, по которому все сотворено: потому что Оно подобно не от общения с каким–нибудь подобием, а само есть первоначальное Подобие, от общения с которым становится подобным все, что чрез Него создал Бог.
Таким образом, в прибавлении: по подобию, после того как уже сказано: по образу, заключается, быть может, пояснение, показывающее, что образ, о котором здесь говорится, подобен Богу не так, чтобы разделял участие в каком–нибудь подобии, а так, что представляешь собою само подобие, в котором участвует все, что только называется подобным. Равным образом, он представляет собою саму чистоту, от общения с которою души чисты, саму мудрость, от общения с которою он мудры, и, наконец, саму красоту, от общения с которою прекрасно все, что только есть прекрасного. Ибо если бы [Бог] сказал только о подобии, то не дал бы тем понять, что подобие от Него рождено, а если бы сказал только об образе, то хотя и дал бы понять что этот образ рожден от Него, но не показал бы, что он — образ подобный, и не только подобный, а и само подобие. Между тем, как нет ничего чище самой чистоты, премудрее самой премудрости и прекраснее самой красоты, так точно не может быть ни названо, ни мыслимо, да и нет ничего подобнее самого подобия. Отсюда понятно, что Отцу Подобие Его настолько подобно, что полнейшим и совершеннейшим образом выражает (impleat) Его природу.