Социальная утопия и утопическое сознание в США
Шрифт:
утопизма». Американская утопия и «американская мечта» — понятия разного объема: «мечта» как миф не полностью входит в утопию, утопия —лишь частично «покрывает» мечту, включающую такие ценности, ориентации и
установки, которые не имеют ничего общего с утопией.
Если бы существовала археология сознания, то, очевидно, можно было бы показать, что «строительным материалом»
для «американской мечты», которая начала складываться
еще в колониальный период и которая продолжает «достраиваться»
«глыбы» и «обломки» многочисленных социальных утопий, как привезенных из Старого Света, так и рождавшихся на
американской земле. В свою очередь, «американская мечта»
как миф, не нуждающийся ни в каких доказательствах и
обоснованиях и существующей как факт сознания, служит
стимулом и основанием формирования социальных утопий, которые могут уже на логической, рациональной основе
доказывать и оправдывать те или иные постулаты «американской мечты», облекать их в конкретные, исторически
уместные образы и идеи, выступающие либо в качестве
эталона, либо в качестве непосредственной программы
действий.
Глава II
Становление и развитие
социально-утопической традиции в США
в XIX — первой половине XX в.
§ 1. Диалектика развития
американского социально-утопического сознания
С момента открытия Колумбом Америки она рисовалась
европейцам, а затем и самим американцам не просто благодатным краем, но исключительной страной, где может
быть достигнуто «мировое социальное спасение» 1 и осуществлена утопия2. Это представление, как показала последующая история, никогда не покидало американцев, и если
оно явно преувеличивало исключительность Америки и ее
возможности по части осуществления утопии, то в другом
отношении оно было ближе к истине: Америка действительно стала благодатной почвой для формирования утопического сознания, страной, где утопические взгляды оказывали заметное воздействие на социальную и политическую жизнь. Как писал в этой связи М. Харрингтон: «Америка... была исключительной капиталистической страной.
Ее утопические традиции были глубже, чем в любом европейском государстве, что привело к значительным сложностям при попытках изменить существующий строй» 3.
Причины такого явления коренятся в конкретных условиях социального бытия американского общества, в том, что принято называть «историческими судьбами нации» и
«национальным характером».
Если обратиться к периоду ранней колонизации Америки, то нетрудно заметить, что «лишние люди», покидавшие Европу, отправлялись в Новый Свет не просто в надежде жить «лучше», но зачастую движимые стремлением
«порвать с прошлым» и начать «новую жизнь» 4, осуще-
1 Fellman
2 Само открытие Америки воспринималось переживавшей период
Ренессанса Европой как давно ожидавшееся открытие земли
обетованной. См.: Lasky М. Utopia and Revolution. N. Y., 1976, p. 19, что служило своеобразной установкой на способ видения
этой страны — как «Изнутри», так и «извне».
3 Harrington М. Socialism. N. Y., 1972, р. 250.
4 Само собой разумеется, представления о «новой жизни» были
неодинаковыми у разных классов, что учитывали в своих «про-
62
г.твив свою мечту об идеальном обществе. И хотя эти надежды часто терпели полный крах, Америка все же давала
больше шансов на их осуществление, чем Европа XVII в.
Дело не только в том, что она таила в себе огромные
материальные ресурсы. Гораздо важнее было то, что в этой
стране, как неоднократно подчеркивали К. Маркс и
Ф. Энгельс, отсутствовали многие из ограничений, суще-
ствоваших в Европе в качестве наследия феодализма. А это
благоприятствовало реализации многих из тех идеалов, которые были неосуществимы в Старом Свете, что, конечно, создавало и преувеличенные представления о возможностях Америки. Покинув Европу, отягощенную сословными предрассудками и ограничениями, несущую на себе
тяжелый груз минувших веков, который, воплощаясь в
традициях культуры, одновременно и стимулировал движение вперед, и ограничивал его, экс-европеец оказывался
в «открытой», по его представлению, стране5, характерную
черту которой он видел в «отсутствии прошлого» как целое/гной, неделимой традиции, детерминирующей настоящее. Он мог, конечно, знать или смутно догадываться, что
его новая родина имеет свою историю, но это мало его интересовало, ибо эта история не влияла на его свободу и не
ограничивала его деятельности. Сознание «свободы от
прошлого» рождало представление о свободе от всяких
ограничений, о состоянии tabula rasa6, которое позволяет
кламациях и воззваниях» компании, занимавшиеся вербовкой
рабочей силы. Одних они пытались соблазнить тем, что «в Америке они смогут получить за свой труд „втрое больше, чем
в Англии или Уэльсе*4, других — тем, что в Америке они смогут
подыскать себе... богатых мужей... Те, кто колебался, получали
из Америки письма — среди них было немало подложных — от
первых поселенцев, убеждавших родных и знакомых упаковать
вещи и начать жизнь заново» (Фонер Ф. История рабочего движения в США. М., 1949, т. 1, с. 23, 24).
«...Целые поколения европейских рационалистов смотрели па