Сода-солнце (Фантастическая трилогия)
Шрифт:
— Как вас зовут? — спросил приезжий почтительно.
— Муська ее зовут! — язвительно выкрикнула подруга. — Сокращенно Муська!
— А полностью? — спросил он и взялся за лоб, будто растерялся.
— Полностью зовут Муза, — сказала официантка Семина.
Приезжий потер лоб, взял свой сидор, оглядел всех и тихо пошел прочь. Потом вернулся:
— Я так и думал… Я так и думал, что вас зовут Муза, — сказал он. — Кто же у них еще может работать официанткой?…
Потом он ушел.
— Граждане, кто это? — спросила
— Не знаю… — сказала актриса. — Никогда не могла понять… Он был клоуном…
— Не плачь, — сказала Музе ее подруга. — Не плачь…
— Я любила его… — сказала Муза. — Всю жизнь.
И тут началась какая-то толчея. Никто сразу и не понял. А потом вдруг у столика появился приезжий.
— Слушайте, дайте-ка я сяду, — сказал он. — Это мое место.
Никто уже ничего не мог понять.
— Я вернулся посмотреть, какой эффект, — объяснил он. — Раньше это у меня хорошо получалось… Я боялся, не разучился ли я… Видимо, нет…
Все поскучнели.
— Ты, наверно, из гроба встанешь посмотреть, как тебя хоронят, — сказала Валентина Николаевна.
— Нет. Не встану, — сказал приезжий. — Смерть-это волевой акт. Если я помру, значит мне все опротивело.
— Зачем эта клоунада? — сказал ученый. — Зачем вы допускаете, чтобы над вами смеялись?…
— Что вы! — сказала Валентина Николаевна. — Он всегда считал, что настоящая клоунада-это не тогда, когда зритель смеется над клоуном, а когда клоун над зрителями…
Люди молча отходили от столика.
— Ну вот, — сказал ученый. — Пора начинать разговор всерьез… Если вы готовы, конечно…
— Потому и вернулся, — сказал приезжий. — Я-то готов… А вот вы — не знаю…
— Готов.
— Ну так вот… — сказал приезжий. — Дело в том, что в один прекрасный момент… приборы в вашей лаборатории обнаружили, что откуда-то из эфира начали поступать остросюжетные видения…
Ученый резко откинулся назад и напряженно глядел на приезжего.
— Мало того. — дружелюбно сказал приезжий. — С людьми, которые наблюдали эти видения, стали происходить странные вещи… Всякий, кто их видел, обнаруживал, что жизнь его шла не так, что он не знал себя и что, в сущности, надо начинать сначала…
— Минуточку… — резко сказал ученый. Он достал рацию, щелкнул кнопкой и сказал негромко:
— Первый говорит… Да… Это я… Заблокируйте кафе… Глухая защита. Максимальная… Снимете, когда уйду…
Он щелкнул кнопкой и сунул рацию в карман. Потом он подозвал метрдотеля и распорядился удалить всех из кафе. Он дождался, пока все официантки, и шеф-повар, и метрдотель вышли на лужайку и уселись на травке рядом с посетителями, пересчитал их, потом вернулся к столику.
— Сейчас… — сказал он и прислушался. — Сейчас…
— …час… — откликнулось эхо.
— Продолжайте, — сказал знаменитый. — Необходимы предосторожности…
Голос
— Техника на грани фанатизма, — сказал приезжий. — А что толку? Все равно вам придется впустить всех сюда.
— Ни в коем случае!
— Потому что сейчас вы убедитесь, что это не ваш эксперимент, а мой… А мой эксперимент можно проводить только в толпе и на уровне толпы.
КРИК ПЕТУХА
Потом королева говорит:
— Введите арестованного.
И канцлер со стражей вводят Шекспира.
— Ты автор преступной пьесы, игранной в ночь перед бунтом?
— Нет, ваше величество.
— Что это значит?
— Пьеса была переписана много лет назад. Это старая пьеса.
— Я не знала этого, — говорит королева. — Я хорошо относилась к вам, актерам, — и вот ты под стражей. Почему ты обманул меня?
— Я не обманул. Я под стражей потому, что говорил правду.
— Правду?… Тогда скажи, почему народ молчал, когда я проезжала?
— Не нужно было казнить Эссекса.
— Так… Почему же не нужно было?
— Народ любил Эссекса.
— Если бы любил, он пошел бы за Эссексом.
— Народ любил королеву.
— Ты все врешь! Какое дело народу до графских распрей с короной?
— Все дело в Ирландии… Народ надеялся, что Эссекс прекратит эту войну. Наступило молчание.
— Да, — сказала королева. — Казнить было не нужно. Но тут ничего не поделаешь. Поздно… Я правила долго и наскучила моему народу… Народ теперь не верит мне.
— Чернь ничего не решает, — сказал канцлер.
— Чернь решает все, — сказал Шекспир.
— Он прав. Не мешайте, милорд, — сказала королева. — Скажи мне, зачем ты живешь, зачем ты пишешь пьесы? Ты непонятен мне, а я этого не люблю.
— Меня об этом уже спрашивал граф Ретланд.
— Ты каркаешь, как старый ворон, и все пьесы твои наполнены кровью.
— Мы живем на бочке с порохом, и я предупреждаю об опасности!
— Так… Ты опять прав… Это тоже нужно для Англии. — Она хлопает в ладоши, и входит слуга. — Позовите стражу… Освободите моего актера, — говорит она канцлеру. — И заготовьте указ о производстве его в камер-юнкеры.
— Государыня, — говорит Шекспир, — это только кажется, что птицы в клетках поют… На самом деле они плачут.
— Не серди меня, — возражает королева. — Делай что надлежит. Ступай. И Шекспир вышел.
— Государыня, вам пора принимать лекарство, — сказала камеристка.
— Дайте мне умереть спокойно… ибо англичане столь же сильно наскучили мне, как и я им! — сказала королева.
И тут мы кончаем рассказ о королеве потому, что Шекспир вышел на берег Темзы.
…На топкой площадке у реки Темзы стоит шестиугольная башня. Она из бревен, наверху она сужается.