Согнутая петля
Шрифт:
Доктор Фелл наморщил лоб:
— И все же мне интересно… хм… хорошо ли вы раньше знали Джона Фарнли? Я понял, — тут он просиял, — между вами ведь тогда было юношеское чувство?
Она скривилась:
— Вы напоминаете мне, что я уже не так юна. Мне тридцать пять лет. Или около того — вы не можете требовать от меня большой точности. Нет, между нами никогда не было юношеского чувства, правда. Не то чтобы я возражала, но это его не интересовало. Он… он целовал меня один или два раза, в саду и в лесу. Но он обычно говорил, что ему надоел в моем лице Старый Адам — или лучше Старая Ева? Иными
— Но вы так и не вышли замуж?
— О, это нечестно! — воскликнула Маделин, покраснев и засмеявшись. — Вы говорите так, словно я всю жизнь просидела в углу у камина в темных очках и с вязаньем в руках…
— Мисс Дейн, — громоподобно и торжественно произнес доктор Фелл. — Я этого не говорил! Я хочу сказать, что вижу у ваших дверей очередь просителей длиной с Великую Китайскую стену; я представляю нубийских рабов, склонившихся под тяжестью огромных коробок с шоколадом… я могу… хм… Но не будем об этом!
Пейдж уже давно не видел, как люди искренне краснеют; он считал, что подобные проявления чувств давно забыты; поэтому ему очень нравилось смотреть, как краснеет Маделин. А сказала она вот что:
— Если вы думаете, что все эти годы я питала к Джону Фарнли романтическую страсть, то, боюсь, вы безнадежно ошибаетесь. — Ее глаза загорелись. — Я всегда немного боялась его и даже не уверена, что он мне тогда нравился!
— Тогда?
— Да. Он мне понравился позже, но только понравился.
— Мисс Дейн, — проворчал доктор Фелл, тряхнув своими тремя подбородками и с любопытством повертев головой, — какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что вы хотите нам что-то сообщить. Вы так и не ответили на мой вопрос. Считаете ли вы, что Фарнли был обманщиком?
Она чуть заметно пошевелилась:
— Доктор Фелл, я не пытаюсь говорить загадками. Честно, не пытаюсь; и, полагаю, мне есть что вам сказать. Но прежде, чем я скажу, не расскажете ли мне вы или кто-нибудь другой, что произошло вчера вечером в «Фарнли-Клоуз»? Я имею в виду, до этого ужасного события. То есть что каждый из этих двоих говорил и делал, доказывая, что он и есть настоящий наследник?
— Мы могли бы еще раз послушать эту историю, мистер Пейдж, — предложил Эллиот.
Пейдж рассказал, добавляя многочисленные оттенки своего личного восприятия. Маделин по ходу рассказа несколько раз кивнула; она учащенно дышала.
— Скажите, Брайан, что вас больше всего поразило во время этой встречи?
— Абсолютная уверенность обоих истцов, — ответил Пейдж. — Фарнли разок-другой запнулся, правда, говоря о не слишком важных вещах; когда речь зашла о настоящем испытании, он оживился. Я заметил, как он с облегчением улыбнулся. Это было тогда, когда Гор обвинил его в попытке убийства моряцким молотком на борту «Титаника».
— Еще один вопрос, пожалуйста, — попросила Маделин, судорожно вздохнув. — Упоминал ли кто-нибудь из них о кукле?
Наступила пауза. Доктор Фелл, инспектор Эллиот и Брайан Пейдж тупо глядели друг на друга.
— Кукле? — переспросил Эллиот, откашлявшись. — Какой кукле?
— Или о том, как оживить ее? Или что-нибудь о «книге»? — Внезапно ее лицо стало похоже на трагическую маску. — Простите. Мне не следовало об этом говорить, только я подумала, что в первую очередь
На полном оживленном лице доктора Фелла снова появилось довольное выражение.
— Дорогая мисс Дейн, — прогремел он, — вы просите о чуде. Вы просите о чуде, которого не может произойти! Подумайте сами, что вы сказали! Вы заикнулись о какой-то кукле, о возможности ее оживить и о чем-то, что вы называете «книгой», и все в связи с этой тайной. Вы подумали, что «об этом» должны были бы вспомнить в первую очередь! А теперь вы просите нас забыть «об этом»? Вы полагаете, обычные люди с воспаленным любопытством могут…
Маделин казалась непреклонной.
— Но «об этом» вы должны были спрашивать не меня, — возразила она. — Я не могу утверждать, что на самом деле знаю что-то определенное. Вы должны были спросить их.
— "Книга", — задумался доктор Фелл. — Не имеете ли вы в виду «Красную книгу Аппина»?
— Да, полагаю, я слышала, что она называлась именно так. Это вообще-то не книга; это рукопись, во всяком случае, так мне говорил Джон.
— Минутку, — вмешался Пейдж. — Когда Марри задал вопрос, оба написали на него ответ. Гор потом сказал мне, что это был вопрос-ловушка и что никакой «Красной книги Аппина» нет. Если она все же существует, то Гор обманщик, не так ли?
Доктор Фелл, казалось, собирался что-то сказать, но только фыркнул и сдержался.
— Хотелось бы мне это знать, — сказал Эллиот. — Я никогда не думал, что два человека могут вызвать столько сомнений и неразберихи. То вы уверены, что самозванец один, то вы так же уверены, что это другой. И, как совершенно справедливо утверждает доктор Фелл, мы не можем двигаться дальше, пока не установим этого. Надеюсь, мисс Дейн, вы не пытаетесь уклониться от ответа на вопрос? Вы так и не ответили: вы полагаете, обманщиком был покойный Фарнли?
Маделин откинула голову на спинку кресла. Это был верный знак возбуждения, единственный признак нервозности. Пейдж никогда не видел ее в таком состоянии. Она нервно сжимала и разжимала правую руку.
— Не могу сказать, — беспомощно ответила она. — Не могу! По крайней мере, пока не увижусь с Молли.
— А при чем здесь леди Фарнли?
— При том, что он… кое-что мне рассказал! То, что не доверил даже ей. Ах, пожалуйста, не делайте вид, что вы шокированы!
Эллиот вовсе не был шокирован, скорее весьма заинтересован.
— Или вы верите многочисленным сплетням, распускаемым про нас? Но сначала я должна поговорить с Молли. Видите ли, она в него верила. Конечно, ей было всего семь лет, когда он уехал из дома. Все, что она помнит, — так это мальчика, который привел ее в цыганский табор, где ее научили ездить на пони и бросать камни лучше любого сорванца. Споры об имени Фарнли и его состоянии ее не тревожат. Доктор Бишоп не был простым сельским врачом. После его смерти Молли унаследовала почти полмиллиона! Я иногда думаю, что на самом деле ей никогда не нравилось быть хозяйкой этого поместья: такая ответственность ей не по душе! Она вышла за него не из-за титула и богатства, и ее никогда не будет волновать, как не волнует и сейчас, звали его Фарнли, Гор или как-нибудь иначе! Так зачем же ему было говорить ей?