Сохатёнок(Повесть)
Шрифт:
— Ничего, ничего, — приговаривает Петя. — Перехитрю тебя, Малышка, вот увидишь.
Он выбирает узкую тропинку, с неё нельзя свернуть ни в какую сторону — мешает крепкий соснячок. Но, как назло, на ней нет подходящих пеньков. Подумав, Петя кладёт жёрдочку меж сучков двух сосен, сам становится на другую сторону, показывает хлеб и сахар. Хлеб и сахар! Самое любимое из того, что знает лосёнок.
— Малыш, ко мне! Ко мне!
Боевая команда! Сохатёнок исполняет её беспрекословно.
Он прыгает, сбивает ногами жердинку и ещё какой-то белый мешочек, похожий на бычий пузырь.
Они взлетают, как истребители с аэродромов, пикируют на Петю, на Малыша, впиваются в нос, губы, веки. Жалят, жалят без пощады!
С криком-воем бросается Петя по дорожке в село. Но ещё раньше, взбрыкивая ногами, несётся туда сохатёнок. Петя машет руками, сохатёнок — головой. Был бы хвост, им бы отмахивался. Но нет хвоста у лосёнка! А осы пуще злятся, больней кусают куда ни попадя. Будто иголки вонзают в тело. Тоненькие-тоненькие!
Забыли они, Петя с Малышом: никогда не надо отбиваться от ос, шмелей, пчёл. Лучше стоять неподвижно, меньше будет укусов. Только можно ли устоять смирно? Пулями пролетают они по улице на удивление ребятам. На крыльце стоит дородная Андрониха, таращит глаза: с ума, что ль, посходили?
Ошалелый сохатёнок с мыком влетает в трухинскую ограду. Лишь бы спрятаться!
Из избы выходит Трухин.
— Что с ним? — спрашивает. И пятится к поленнице. — Сбесился?
— Ой, не знаю, не знаю! — причитает Мавра. — Ой, боданёт сичас, полоумный!..
Лицо Трухина бледнеет, кривится. Хватает Андрон полено — бац по голове! Малыш, покачнувшись, падает на колени. Мык становится глуше, жалобней… Сизый туман плывёт перед глазами. Больно! Больней, чем жалят осы…
— Ах ты, собачий сын! — раздаётся сзади. — Ах ты, разбойник с большой дороги!
Лукьян ковыляет вдоль ограды, несёт на весу ногу-куклу, опирается на два костыля. Наплывает на Андрона. Кустистые брови сдвинуты, блин-кепчонка скособочена. Останавливается у калитки, поднимает костыль.
— Ты што бьёшь беззащитного! — выкрикивает дед. — Сохатиху убил и сохатёнка добиваешь? Да я тебя вот этим костылём! Убивец! Одно слово, убивец!..
Никто не видел Бормаша таким разгневанным. Видно, долго тлело, да быстро загорелось. Как ни крепился старик, не смог запрятать правду.
— Но… Но… — Трухин ошеломлён напором Лукьяна. — Чево шумишь, чево грозишься? Обороняюсь я. Забирай свою дохлятину, ничего с ней не случилось…
Малыш поднимается, покачиваясь бредёт к калитке.
Всё это Петя видит издалека. Он бежит, забыв про укусы, бежит, ничего не видя. Ничего, кроме Андрона, кроме деда с костылём в руке, упавшего сохатёнка. Бессильная ярость закипает в его сердце.
Поздно прибегает Петя на Андронов двор — Трухины уходят в избу, дед с сохатёнком ковыляют к своему дому. И ни одного человека на улице!
Петя не ревёт, он только сжимает кулаки.
Второй
И бабка Феня ничем не обрадовала.
— Ох, горе, горе! — охает старуха. — Нет у меня нужной травки. Сходить надо, нарвать, посушить…
— Какая она, скажите? — домогается Славка. — Мы вам целый воз притащим!
— Сама я, родненькие, сама. Рвать осторожно надо, поутру, по росному времечку.
Каждое утро садится Петя возле Малыша, чешет бурый загривок. Спрашивает, не лучше ли ему, не хочет ли погулять.
«Не лучше, — отвечает он глазами. — Не знаю, что со мной, не понимаю».
— Не горюй, Малыш, бабка Феня вылечит… А я тебе кино покажу, хочешь?
Про кино Петя подумал вчера. Пошёл к своему учителю, попросил фильмоскоп и фильм про животных.
Петя заводит сохатёнка в летник, стелет старый потник, велит ложиться. Включает штепсель в розетку, вставляет ленту.
— Смотри, Малыш. — Он завешивает окно одеялом. — Показывается фильм: «Охотник и зайцы». Внимание!
Не было фильмов про сохатых, а про волков Петя нарочно не взял. Тогда про зайцев, сказал учитель, как они охотника обманули.
Интересную штуку придумал Петя. В тёмном летнике на стене появляется белый квадратик, на нём сидят лопоухие зайчишки. Один что-то говорит, другие хохочут-заливаются. Рассказывает, наверно, про свою лесную жизнь.
Малыш видел одного зайца в лесу, вернее, зайчиху. Она сидела и дрожала, ей было совсем не до веселья.
Вдруг зайчишки начали плясать. У одного — балалайка, у другого — барабан. Кто вприсядку, кто на одной ноге. Уши тоже пляшут. Самый молодой — колесом, колесом! На сосне сидит ворон, рот До ушей, смеётся во весь лес: «Кар-р! Кар-р!»
— «Идёт по лесу охотник Кузьма Иваныч, — читает Петя. — Заметили зайцы, испугались. Один кричит: „Разбегайтесь, Кузьма Иваныч идёт!“».
Самый старый не велит разбегаться: «Я, говорит, обману его. Лежите все, охайте, у вас животы болят». Как ты, Малыш, — прибавляет Петя, — только у тебя не живот болит, а голова.
Идём дальше! — Меняет кадр Петя. — Ага, лежат зайчишки, охают громко-громко. «Это что за лазарет?» — спрашивает Кузьма Иваныч. «А вот, — говорит старый заяц, — вся родия помирает, и я тоже. Лекарства нет». — «Какое нужно лекарство?» — спрашивает охотник. «А то, которое от животов», — отвечает. «Так я схожу, подержи ружьецо!»
Увлёкся Петя, не слышит сопенья сохатёнка. А если не сопит — ясное дело, заснул.
— «Пока Кузьма Иваныч бегал, зайцы все патроны расстреляли. Прибежал охотник обратно, посмотрел — пустые патроны. Стал сердиться: „Почему обманули, всех перестреляю!“».
Стыдно стало зайчишкам: охотник принёс лекарство, а они… «Мы тебе испечём пирог с капустой, — обещает старый заяц. — Ты у нас будешь самым лучшим гостем».
Кончилась лента. А тут бабка Феня на пороге.
— Нашла, нашла травки, Петруша, в дальнем закутке лежала, в бордовой тряпице. — Ты чо эта, кино ему показываешь?