Сохранить тебя
Шрифт:
– Ай!
– Окане схватилась за сердце и согнулась.
– Где-то ещё болит?
– обеспокоенно спросил Мастер, на что девочка отрицательно покачала головой.
– Нет, только рука. И то уже легче.
Ожог на руке действительно затянулся, превратившись в лёгкий бледный шрам, что пройти должен был уже через пару дней. Мастер облегчённо выдохнул, сев перед девочкой на корточки и виновато выжав из себя:
– Прости. Видно, из меня не лучший учитель.
Та лишь усмехнулась и покачала светлой головой:
– Всё нормально.
Но здесь она лгала, ведь на деле было невыносимо больно - так сильно, что казалось, будто сердце сейчас разорвётся. Из-за этой боли она даже не заметила жгучего ожога, однако сказать о ней вслух так и не решилась: уж лучше привыкнуть, чем отправиться в очередной приют или на попечительство кого-то похуже Мастера. Нет,
– Тебе стоит отдохнуть, - решительно заявил учитель, поднимаясь на ноги.
– Я погорячился, и твоя сила пока ещё недостаточно стабильна. Мы продолжим практику, но после того, как тебе исполнится двенадцать… Насколько я помню, твой день рождения через несколько месяцев. К тому моменту как раз изучишь теорию поподробнее, хоть и лучше учиться на практике.
Окане облегчённо вздохнула: Мастер не отказался от неё из-за ошибки, пусть до дня рождения ей и предстояло изучить очень много всего.
Утро следующего дня началось с боли в руке. Боль в сердце отпустила её лишь поздно ночью, после того, как луна уже прошла большую часть своего небесного пути. Но и уснуть после Окане не смогла: с первыми лучами солнца та самая боль в руке из лёгкой и ноющей превратилась в резкую и даже невыносимую. Невыносимую настолько, что девочка, старающаяся не привлекать лишнего внимания, в этот раз тихо застонала, поднимаясь с кровати; она не видела другого пути, кроме как попросить обезболивающее у Мастера. Спустив ноги на пол, Окане по старой привычке пошла босиком, хотя Мастер в первые дни купил ей не только туфли, но и тапочки. В эту минуту было не до них: боль в руке казалась невыносимой, будто кусочки её кожи, натянутые кем-то до предела, рвутся. Окане шла медленно, тяжело дыша и боясь упасть, ведь голова её, раздираемая болью, сильно кружилась. У самой же двери в комнату Мастера девочка замерла в нерешительности… Воспоминания нахлынули как цунами: она отчётливо помнила, как однажды воспитатели избили её за то, что потревожила их рано утром. Тогда у Окане была лихорадка, и также, как сейчас, кружилась голова. Она встала перед огромной чёрной дверью, заплакала, и слёзы, навеянные недобрыми воспоминаниями, коснулись щёк. Тогда её спас друг, но кто спасёт сейчас? Что, если учитель разозлится? Окане опустила руку, которую занесла, чтобы постучаться: может, стоит самой спуститься вниз и попробовать найти обезболивающее?…
На этот вопрос она ответить себе не успела, ведь дверь отворилась, и на пороге перед ней возник хмурый Мастер, что возвышался подобно скале, загораживая весь проход. Окане зажмурилась от страха, ведь вот-вот он точно впадёт в ярость… Но вместо этого тот осторожно поднял девочку на руки и прислонился к её лбу своим:
– Температуры нет, - спокойно произнес он.
– Рука болит?
Окане слабо кивнула, уронив голову ему на плечо. Мастер вздохнул и погладил страдалицу по спине:
– Потерпи чуть-чуть, сейчас найду зелье, - он быстрым шагом спустился в мастерскую, и, преодолев повреждённое вчерашним инцидентом помещение, открыл шкаф со склянками. Выбрав одну из них, он поднёс стеклянное горлышко к губам Окане.
– Пей, девочка.
Прохладная сладкая жидкость мелким ручейком полилась в горло, и Окане послушно сглатывала, ощущая, как боль за пару мгновений сошла на нет. Сошла так, словно чьи-то заботливые руки мазали рану прохладной мазью и наносили на неё бинты. Окане заморгала, вытерла слёзы и взглянула на руку, шрам на которой стал тонким рубцом. Посмотрев же на себя, девочка поняла, что всё ещё одета в ночнушку.
– Жаль, что так получилось, но, думаю, шрам тоже пройдёт довольно скоро. Иногда последствия провального ритуала могут быть куда опаснее. Первое время и меня тоже это не миновало, - он направился наверх, не отпуская девочку из рук.
– Было очень много ран?
– осторожно спросила она.
Отчего-то её печалил тот факт, что когда-то Мастер страдал также.
– Да. До того, как встретил Берта, мне много раз приходилось ощущать последствия неудачной магии на себе. Страдают иногда не только руки, что для нас с тобой самое ценное, но и остальные части тела: у меня много шрамов даже на спине. Но и не все мои шрамы - последствия магии. До того, как город основали толком, приходилось выживать, - Мастер посадил Окане за стол и стал готовить завтрак. Она не решилась на расспросы, но учитель продолжал сам.
– К слову, о Берте: предлагаю сегодня посетить сначала его, а потом зайти к Желейне.
Окане согласно кивнула, покачивая ногами - ей уже настолько надоело сидеть дома, что за неделю, «выплёскивая» накапливающуюся энергию, девочка отмыла каждый уголок.
– Я только рада, - счастливо произнесла она.
В ответ Мастер ничего не сказал, поставив перед ней бутерброды и чай. В отличие от Те Ци, он не был силен в готовке: непременно обедал вместе с Окане в лавочке на колёсах, а на завтрак и ужин готовил что-то быстрое. Тем не менее, Окане довольствовалась и этим: ей нравилась всякая еда, которую предлагали, ведь в детском доме их вовсе не кормили чем-либо хорошим или хотя бы сносным. Местная похлёбка всегда была безвкусной, хлеб чёрствым, а то, что они могли украсть на улицах Северного района, и едой назвать было сложно. Оно и понятно: там не жило ни одного человека, который мог бы позволить себе то, что позволял Мастер.
Сборы не заняли у Окане много времени: заплетя волосы в косу, она надела тёмно-синее платье из шкафа. Оно нравилось девочке по многим причинам: платье хорошо закрывало руки, длина его была удобной, оно отлично сочеталось с туфлями Окане, да и, к тому же, Мастер купил этот наряд одним из первых - как-никак, воспоминания!
Несмотря на то, что на улице вовсю светило солнце и было тепло, Окане не побоялась надеть что-нибудь не совсем по погоде: всё лучше перегреться, нежели шрам её увидят другие люди. Мастер же оделся как всегда: тёмные свободные штаны, белая рубашка и чёрный плащ поверх. Окане, почти и не видевшей учителя в чём-либо ещё, казалось, будто тот совершенно не носит другой одежды.
– Давай руку, только не отпускай меня, - сказал Мастер, когда они вышли из дома.
– Как будто я маленькая, - недовольно буркнула девочка.
– Не маленькая, но потеряться легко, а особенно в порталах. Подрастёшь - и будешь одна бегать, - усмехнулся мужчина, двигаясь-таки не спеша, чтобы Окане могла поспевать.
– Скажи спасибо, что на руках не несу.
– Спасибо, - усмехнулась она, шагая рядом.
Идти, держась за его огромную руку, было ужасно неловко. Окане не привыкла к такому: куда проще ей самой водить младших, тогда как быть в роли младшей… Несколько странно, ведь в силу многих обстоятельств она уже давно не чувствовала себя ребёнком. Тёмные улочки, как и всегда, не были приветливы: тёмные здания, измученные люди. Район здесь, правда, всё равно лучше, чем на Севере, но даже так безопасным его назвать было нельзя, ведь Мастер, как и многие другие тут, с подозрением поглядывали друг на друга при встрече… Честно говоря, оттого Окане даже была рада шагнуть в круг телепорта с ним. В этот раз они снова перемещались через центр, и, хотя пробыли на главной улице всего пару минут, передвигаясь преимущественно бегом, Окане успела оглядеться. Вокруг было множество разного цвета плащей: чёрных, красных, синих, зелёных, и скрытые за ними люди разных сословий подобно муравьям сновали туда-сюда. Высокие застеклённые здания-гиганты смотрели на людей; от всего этого многообразия улица казалось яркой и приветливой, но в то же время и очень чужой - будто для них, пришлых, здесь не было места. Но самое важное, что краем глаза успела заметить Окане - тот самый фонтан. Лишь на мгновение она уловила взглядом блики воды и яркие цвета радуги над ней; падение и очередная вспышка окончательно отделили девочку от центра, переместив в район попроще. Торговые улицы там были похожи между собой, однако спутать их внимательному взору всё равно было сложно. Лавочки других портных, на которые Окане не удалось посмотреть в прошлый раз, сегодня были открыты, и она созерцала на витринах яркие пышные платья, словно созданные из драгоценных камней, облаков и дыма. На их фоне наряд Окане был невзрачным тряпьём - возможно, именно поэтому Мастер и приводил её на улицу портных вечером. Однако Окане не обижалась: ей не хотелось носить что-то столь роскошное - куда лучше нечто невзрачное, но удобное, ведь в платьях с этих витрин у плиты никто стоять не будет.
Лавочка Берта была открыта, и пусть на витрине его заведения не было роскошных нарядов, но одежда, ограничивающаяся в своём ассортименте мужскими костюмами и парой платьев фасона Окане, всё равно была приличного качества. Чувствовалось, что Берт работает для людей, «читая» запросы своих покупателей, хоть в его салоне, в отличие от других, посетителей и не было. Мастер толкнул входную дверь, и сразу раздался звон колокольчика. Берт стоял у прилавка во всё том же костюме, с улыбкой на лице перебирая небольшие коробки. Казалось, что мужчина в нём родился - столь свободно и элегантно он передвигался.