Сохраняя веру (Аутодафе)

Сигал Эрик

Тим без труда узнал кардинала Франца фон Якоба — рослый немец был на голову выше других прелатов. Эффект усиливался его прямой осанкой. Тим проявил инициативу и представился первым.

Суровый фон Якоб ответил подобием улыбки и лаконичным: «Добро пожаловать, Ваша честь».

В том, что за завтраком фон Якоб сидел по правую руку от папы, не было ничего удивительного. Удивительно было другое: что Тима усадили как раз напротив понтифика. Новоиспеченный архиепископ здорово разволновался. Было такое впечатление, что папа вознамерился оценить

его способности с близкого расстояния.

Немец не терял времени даром и немедленно приступил к «допросу», дабы определить, насколько хорошо Тим знаком с проблемами католической церкви в Бразилии.

— Ну, насколько мне известно, это крупнейшая католическая страна в мире. И беднейшая, — нервно ответил Тим на первый вопрос. — Кое-кто считает, что нам следует оказывать им более существенную помощь. Такого мнения придерживаются и тамошние священники.

— Они без конца разглагольствуют о «победе пролетариата», — раздраженно заметил кардинал. — Это похоже на «Капитал» Маркса.

Тут понтифик спокойным, взвешенным тоном объявил:

— Я убежден, что настоящий Армагеддон случится как раз между воинством Христовым и темными силами марксистов.

— Бразилия накануне мятежа, — продолжал фон Якоб. — Священники, баламутящие крестьян, пользуются поддержкой некоторых наших самых харизматических богословов. И в первую очередь — профессора Эрнешту Хардта, чью репутацию я считаю неоправданно раздутой.

Тим кивнул:

— Я читал кое-что из его статей. Он, несомненно, умеет убеждать в пользу реформы.

— Вот именно — «реформы». В том-то вся и соль! — заявил немец. — Этот деятель возомнил себя вторым Мартином Лютером. И больше всего нас тревожат слухи о том, что он готовит к изданию книгу. Поговаривают, она может сыграть роль колокола, зовущего на бой. Бразильцы только этого и ждут.

С другого конца стола раздался голос:

— Я все же не пойму, Франц. Что мешает вашему ведомству попросту принудить его к покаянному молчанию? С его земляком Леонардо Боффом это ведь сработало?

— Нет, Хардт слишком опасен, — ответил фон Якоб. — Если потерять с ним осторожность, он может покинуть лоно церкви — и одному Богу известно, сколько он утащит за собой христиан. Это будут тысячи! — Он повернулся к Тиму: — Что вам известно о подрывной деятельности этих протестантов?

— Все это похоже скорее на приливную волну, — ответил молодой архиепископ. — Я читал доклад, в котором говорилось, что каждый час церковь теряет четыреста латиноамериканских католиков.

За столом сокрушенно загудели.

Фон Якоб продолжал наседать на Тима:

— Вот поэтому-то вам и предстоит отговорить Хардта от публикации его книги. Не буду вам объяснять, какое значение придается вашей миссии.

До сих пор Тим всегда жил под чьим-то крылом. Даже в церковной политике он был не слишком искушен. Однако это не означало, что он был лишен щепетильности, и идея запретить издание книги — неважно, какой именно, — показалась ему в моральном плане отвратительной.

Интересно,

подумал он, взялся бы за это задание Джордж Каванаг? И еще один вопрос не давал ему покоя.

— Не сочтите за назойливость, — спросил он, стараясь не выдать своего смущения, — но почему вы выбрали меня?

— Для работы с таким дьявольским интеллектом, как Хардт, требуется незаурядная личность. Когда я позвонил в Вашингтон архиепископу Орсино, он моментально предложил вашу кандидатуру.

— А вам известно, что я ни слова не говорю по-португальски?

— Вы свободно владеете латынью, итальянским и испанским, — сказал кардинал, глядя в какие-то бумаги. Судя по всему, это была выписка из личного дела Тима.

Его Святейшество любезно произнес:

— Мне приходилось кое-что заучивать для поездок по Южной Америке. Не хочу обижать наших лузитанских братьев, но я обнаружил, что португальский — это тот же испанский, только с полным ртом камешков.

Все засмеялись.

— В любом случае, — объявил фон Якоб, — в штате моей конгрегации есть опытные преподаватели языков, чьей методике полного погружения позавидует сам Берлиц. Вы уже через три месяца будете говорить на бразильском португальском, как носитель языка.

— Одна проблема, — с юмором уточнил Его Святейшество. — После этого вам останется придумать, что именно говорить.

На этой ноте завтрак был окончен.

Князья святой церкви разошлись по своим ведомствам, а Тим проследовал за монсеньором Мерфи в его секретариат, служивший контрольно-пропускным пунктом при дворе понтифика.

Секретарь папы объяснил, что заниматься с Тимом языком будут три раза в день по четыре часа священники бразильского происхождения. Они будут оставаться с ним даже во время приема пищи, следя за тем, чтобы разговор велся только на португальском.

— После этого, — пошутил монсеньор Мерфи, — у вас будет возможность расслабиться за каким-нибудь легким чтивом — типа истории Бразилии.

— Благодарю вас, монсеньор, — отозвался Тим. — Но что-то заставляет меня думать, что эти языковые занятия будут менее суровым испытанием по сравнению с тем, что последует потом.

После некоторого колебания папский секретарь понизил голос и сказал:

— Ваша честь, могу я вам доверить один секрет? Между нами, ирландцами?

— Разумеется.

— Мне кажется, вам будет небесполезно знать, что вы не первый легат, направляемый к Эрнешту Хардту.

— О-о… — удивился Тим. — И что же стало с моим предшественником?

Ответ был краток:

— Он не вернулся.

73

Дебора

«Дорогая Дебора,

Посылаю тебе заметку из «Бостон Глоб» — уверен, эта тема прошла незамеченной для израильской прессы.

Сказать по правде, я долго сомневался, посылать ее тебе или нет. Я знаю, что Тим всегда присутствует в тайниках твоих дум, да и как может быть иначе, если ты все время видишь его портрет в своем Эли?