Сокол и огонь
Шрифт:
— Да, очень, — улыбнулся Торн.
— Она сказала, что мама причесывала ее точно так же. Хочешь, я тебе что-то скажу?
— Да.
— Тетя Мартина не завтракает по утрам. И она умеет говорить по-английски «добрый день». Еще она знает все-все про разные растения и травы. Она держит их вот в этом сундучке. А еще она сказала, что не променяла бы меня на всех мальчиков на свете, вот. Когда я ее укусила, она даже не заплакала и не стала меня наказывать за это!
— Кажется, ты сумела многое разузнать про тетю Мартину за очень короткий срок. — Он посмотрел на Мартину и со вздохом
— А хочешь я скажу тебе, какой ее любимый цвет? — спросила Эйлис.
— Хочу. Скажи, будь добра.
— Синий. Как ее туника. Это цвет ее глаз.
— Ну, теперь мне понятно, почему она отдает предпочтение именно этому цвету.
— А как зовут ее кота, ты знаешь?
Торн улыбнулся:
— Знаю, Локи. Сказочный эльф. Добрый оборотень. Как и его хозяйка.
— Это нечестно. — Эйлис надула губки. — Ты знал! — Она хитро прищурилась. — А спорим, что ты не знаешь, в чем она спит?
— Эйлис… — Мартина предостерегающе повысила голос и, взяв девочку за руку, быстро потащила ее к выходу.
— А я знаю! Ни в чем!
Вырываясь из рук Мартины, пытавшейся побыстрее увести со двора расшалившееся дитя, Эйлис радостно завопила:
— Она спит совсем голая!
Стоявшие у ворот стражники переглянулись, пряча улыбки.
Мартина подхватила брыкающуюся девочку на руки и поспешила мимо них через калитку в воротах. Оглянувшись, она увидела, как Торн изо всех сил старается сохранить серьезное выражение лица.
— Голая! Голая! Она спит совсем голая! — не унималась Эйлис. Она кричала до тех пор, пока они не вышли во внешний двор.
Мартина оставила Эйлис на кухне поиграть с дочкой повара, а сама вышла наружу. Внешний двор замка напоминал небольшую деревушку с каменными и деревянными крытыми соломой домиками. Повсюду суетился народ; куры, собаки и поросята рылись в грязи в поисках объедков. Дети играли незамысловатыми деревянными игрушками.
Возвращаясь обратно и переходя через ров по мосту, Мартина почувствовала неприятный запах гнили от покрытой тиной стоячей воды. Она ускорила шаг. Что-то больно ужалило ее руку. Она инстинктивно хлопнула по руке, раздавив крошечное насекомое — комар! Она глянула вниз — над водой роились целые тучи этих насекомых. «Почему никто не догадается прочистить эту зловонную канаву?» — подумала она.
Да и вообще все в Харфорде свидетельствовало об отсутствии заботливой и твердой хозяйской руки: солома, устилавшая пол главного зала, пахла плесенью и была усеяна костями и объедками; домашние животные и охотничьи псы бродили, где им вздумается. В замке было много слуг, но, похоже, никто не следил за ними и они исполняли свои обязанности кое-как.
Чувствовалось, что замку не хватает хозяйки. После смерти леди Беатрикс лорд Годфри и не помышлял о женитьбе, имея двух наследников и дочь, а на хозяйство он почти не обращал внимания, все дни напролет предаваясь охотничьим забавам и пьянству. Если верить Фильде, то он уже не контролировал даже своих вассалов-рыцарей, чьи симпатии разделили их на два недружественных клана — Торна, сокольничего, и Бернарда, старшего сына барона.
Кто-то окликнул ее
— Леди Мартина.
— Сэр Торн.
— Я хотел бы попросить у вас одну лекарственную траву — стэйвсэйк, разумеется, если она у вас есть. Я узнал, что вы храните много разных трав в этом сундучке. Этот ястреб, — он кивнул на птицу, — простужен, и я хочу приготовить ему лекарство.
— Стэйвсэйк? Да, у меня она есть.
Мартина открыла сундучок и стала рыться в нем, ища необходимую траву.
— А нет ли у вас случайно и кардамона? Он очень полезен птицам для желудка.
— Думаю, что есть, — проговорила она, перебирая склянки и пакетики.
— Мне кажется, вам будет удобнее искать все это, если мы поставим его на мой рабочий стол.
Торн взял сундучок из рук Мартины и, развернувшись, зашагал к своему домику.
Глава 6
Мартине ничего не оставалось, как последовать за ним, так как ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то посторонний рылся в ее снадобьях, многие из которых были весьма редкими и ценились на вес золота. А сэр Торн, похоже, разбирается в травах и пряностях. Она нагнала его у дверей птичника.
Мальчишки уже закончили уборку и ушли. Торн вошел внутрь, предварительно пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку; Мартина инстинктивно сделала то же самое, хотя проем был для нее достаточно высок. Она огляделась. Комната, в которой они находились, служила одновременно и спальней, судя по стоявшей в углу узенькой кушетке, и рабочим кабинетом, и мастерской. На огромном столе теснились ряды разнообразных баночек, коробочек и фляжек. Здесь же были разбросаны всякие охотничьи принадлежности — свернутые кольцами кожаные поводки и путы для птиц, деревянные подставки с надетыми на них колпачками разных размеров, украшенных перьями и вышивкой.
Торн поставил окованный медью сундучок на стол и, раздвинув кожаный полог, вышел в другую комнату. Mapтина воспользовалась возможностью внимательно изучить комнату, пока его не было.
У стены стояла треногая медная жаровня, над ней на крюках висели в ряд кожаные охотничьи перчатки с широкими раструбами. Возле противоположной стены располагалось очень красивое большое резное кресло и маленький столик, с раскрытой на нем книгой, и миска с чем-то красным, похожим на куски свежего сырого мяса. На книге лежало красивое белое перо.
Мартина взяла перо, но тут же выронила его, вздрогнув от пронзительного клекота, раздавшегося прямо над ее головой.
Это была Фрея, привязанная к насесту под потолком и выражавшая таким образом свое недовольство от близкого соседства с незнакомым существом. Из-за штор мгновенно появился Торн. Он поднял перо и стал поглаживать им птицу, шепча ей что-то успокаивающее на англосаксонском наречии.
— Вы разговариваете со своими птицами по-английски? — удивилась Мартина.
— Да, они понимают этот язык лучше, чем французский. Он простой и бесхитростный, как и они сами.