Соколиная охота
Шрифт:
— В этом весь ты…
Валлон развернул лошадь боком к ветру и, прикрывая лицо плащом, поехал вперед. Наперерез ему ветер гнал высохшие клочки кустарников. Казалось, вся равнина пришла в движение. Над головой сияли колючие россыпи далеких звезд.
Дрого поравнялся с ним.
— Удивительно, правда? Вальтер истребил семью Вэланда, а затем принял его как своего любимца. Он действительно был к нему искренне привязан. Жаль, меня не было там, когда Вэланд сказал ему, кто он. Я бы много отдал, чтобы увидеть выражение его лица.
Валлон поехал быстрее. Дрого захохотал.
— Проделать
Франк выхватил меч и приставил лезвие к горлу Дрого.
— Это был несчастный случай. Скажи, что это не так, и я убью тебя.
— Не кипятись. Случайность или намеренное убийство — в любом случае Вальтер мертв, и я получил то, что хотел.
— Это правда?
— Теперь никто не стоит на моем пути к наследству. Отец болен, вряд ли он будет еще жив к тому времени, когда я вернусь в Англию.
— Многое может произойти до того дня.
Они ехали рысью дальше. Ставка эмира показалась слабым дрожащим свечением вдали.
— А что же ты? — спросил Дрого. — Деньги потрачены, а результатов никаких.
— Ты ошибаешься.
— Имеешь в виду Кэйтлин?
— Я доставлю ее в столицу, если она того пожелает.
— Она охладеет к тебе, узнав, что ты остался без гроша. Если ты завербуешься в варяжскую дружину, тебя, скорее всего, зашлют куда-нибудь в глушь в Грецию или Болгарию. Кэйтлин слишком высоко ценит роскошь, чтобы разделить с тобой тяготы жизни полевого командира.
— Я не говорил, что собираюсь жениться на ней, — отрезал Валлон.
Дрого схватил коня Валлона за уздечку.
— Тогда отдай ее мне.
— Дело вовсе не во мне. Не я стою между Кэйтлин и тобой.
— О ком ты говоришь?
— Если бы ты понимал арабский язык, то услышал бы, как эмир просил отдать ее ему в жены.
— Кэйтлин не пойдет за этого кривоногого карлика.
— Почему бы и нет? Ты сам только что сказал, что она жаждет роскошной жизни и высокого общественного положения. Владения Сулеймана больше, чем вся Англия. Он, наверное, богаче, чем твой король Вильгельм. Ты видел, сколько серебра он швырнул лучнику, пристрелившему шакала?
Дрого помолчал.
— И что ты ему ответил?
— Я сказал, что Кэйтлин — моя женщина, что мы любовники.
Нормандец вздрогнул.
— Это неправда. Я наблюдал за ней. У тебя не было возможности…
— Дрого, — перебил нормандца Валлон, — если мужчина и женщина хотят удовлетворить свое вожделение, они всегда найдут способ избежать посторонних взглядов.
Дрого, помрачнев, сжал эфес своего меча.
— Прекрати, — сказал франк. — Кэйтлин никогда не будет принадлежать тебе. Она презирает таких, как ты. В Константинополе у нее будет предостаточно богатых и знатных ухажеров. Женщина такой красоты, как Кэйтлин, может претендовать даже на внимание императора.
— Черт возьми, Валлон, если бы я только знал, что ты с Кэйтлин…
Франк пропустил его слова мимо ушей и встал в стременах.
— Бог знает, что за известие принес голубь,
Сельджуки носились во всех направлениях и в спешном порядке сворачивали лагерь. Караваны вьючных животных забили все проезды. Группа кочевников погружала тюки на верблюдов. Снятый с опор шатер несся по ветру, утаскивая за собой с десяток человек. Валлон подъехал к своему жилищу и обернулся.
— Здесь мы расстанемся навсегда, — заявил он Дрого. — С этих пор наши пути расходятся.
— Валлон…
Франк соскочил с коня и вошел внутрь. Там был только Геро.
— Где Вэланд?
— Пошел повидаться с Сиз.
— Ты выяснил причину переполоха?
— Пока нет. Известно только, что все небоеспособные возвращаются в Конью. Фарук предупредил меня, что нас могут призвать еще до полуночи.
— Очень интересно. У нас есть что-нибудь поесть? Умираю с голоду.
— Даже слуги ушли. К утру здесь не будет никого.
Валлон стянул с себя сапоги. Он нашел немного хлеба и абрикосовое варенье и принялся есть, сидя на своем тюфяке.
— Удивительный день. С самых высот рухнуть на дно, а теперь оказаться где-то посередине.
— Вас потрясло то, что сделал Вэланд?
— Потрясло, но не удивило. Я давно размышляю о причинах, заставивших его убить Русселя и Дракса. Потом я не раз замечал, как они с Дрого обменивались странными взглядами. Я выпытывал у него правду, но он утверждал, что не скрывает никаких секретов. Мне стоило бы догадаться об истинной причине, когда он отказался от своих обвинений Дрого в том, что тот выпустил кречетов. Однако я всегда полагал, что Вэланд не способен к обману. Это еще раз подтверждает мудрую мысль о том, что никому нельзя слепо верить.
— Вы сердитесь на него?
Валлон прекратил жевать.
— Какая-то часть меня возмущена тем, что крестьянин убил рыцаря, но, с другой стороны, у Вэланда были для этого все основания.
— И он спас наши надежды. Если бы он не завел Вальтера в болота, этот негодяй никогда бы не рассказал нам, где спрятал евангелие.
— Но нам пока еще предстоит добыть его. А вдруг Сулейман отошлет всех в Конью? Тогда у нас, по всей вероятности, уже не будет возможности вернуться в башню.
— Думаю, судьба предоставит нам еще один шанс.
Франк засмеялся.
— Меня пугает тот факт, что мы слишком часто полагаемся на судьбу. Она не может быть благосклонна к нам бесконечно долго.
В шатер ворвался ветер, и вместе с ним вошли Курт, Фарук и еще шестеро солдат.
— Его превосходительство требует вас к себе. — Фарук хлопнул в ладони. — Немедленно.
Валлон отложил хлеб, вытер руки и натянул сапоги. Вместе с Геро они покинули шатер в бушующую ночь.
Облаченный в доспехи Сулейман мерил шагами свой тронный зал, его генералы следовали за ним, скрипело перо писца. Эмир остановился, как только увидел Валлона, и взмахом руки приказал свите отойти в сторону. Вэланд был уже здесь, бледный и подавленный, он стоял рядом с Ибрагимом. На руке сокольника сидел белый кречет. Валлон сжал ладонь Вэланда.