Соколов. Дилогия

Хай Алекс

— Он так и сказал — что нас нет в его списке? — уточнила наставница.

— Да. И у меня есть гипотеза, с чем это может быть связано.

— Я же сказала — не лезь в это дело, — раздраженно бросила Матильда.

— Ответьте мне на один вопрос: члены вашей семьи были в составе Особой комиссии по вопросам ограничения применения Благодати при Сенате?

Баронесса удивленно моргнула.

— Нет… Никогда.

— Вот поэтому вас в списке и нет.

— Это — твоя теория? Что некий могущественный одаренный мстит семьям членов Комиссии?

— Думаю,

да, — кивнул я. — У меня мало сведений, но все это можно проверить. Если найти списки участников, сопоставить с происшествиями…

— Михаил. Миша… Хватит. Остановись, — Матильда нервным жестом воткнула окурок в пепельницу. — Пожалуйста, остановись. Даже если ты прав, это вопрос высочайшей государственной важности, и им будут заниматься матерые ищейки. И если продолжишь самодеятельность, ничем хорошим это не закончится. Ты подвергнешь себя большому риску, и никакой родовой источник тебя не спасет. Благодать не делает тебя бессмертным. Я понимаю, ты очень хочешь реабилитировать свой род в глазах государя и света. Это похвальное стремление, и я уверена, что у тебя еще будет шанс проявить достоинство и благородство на благо страны…

— Я делаю это не для того, чтобы выслужиться! Я хочу, чтобы все это прекратилось! И чем быстрее мы найдем виноватых и обезвредим их, тем лучше. И поэтому я требую встречи с Вальтером Макаровичем.

Матильда вскинула бровь.

— Требуешь? Боюсь, ты не в том положении, чтобы сейчас чего-то требовать.

— Я еще не все рассказал. Радамант стер память Ирэн — о разговоре помню только я. И еще он, кажется… заколдовал вашу племянницу.

— Что?

— Залез ей в голову. Тот поцелуй, за которым вы нас застукали… Думаю, Ирэн делает это не по своей воле. Полагаю, Радамант внушил ей мысли. Это ведь возможно?

— Конечно, возможно. Даже средний менталист в теории способен на подобный трюк. Но зачем ему это делать?

— Думаю, он хотел нас напугать, — протараторил я первое, что пришло в голову. — Показать могущество. Что он может вертеть аристократами как куклами в театре. И, скажу честно, это и правда жутко. Ирэн стала вести себя совершенно иначе. Она первая полезла ко мне целоваться, просила завтра пригласить ее на танец…

Матильда удивленно моргнула.

— И правда. Совершенно не похоже на Ирэн. Она на пушечный выстрел не подпускала к себе ухажеров. Потому-то я и разгневалась, застукав вас. Мне всегда думалось, что если уж Ирэн и решится на сближение с кем-то, то это будет серьезно. А сейчас неподходящее время для сердечных дел. Даже если бы я одобряла это союз…

Я нервно сглотнул. Какой к черту союз? Двадцать первый век на дворе, пусть и в мире победившей монархии, но все же… Всего один поцелуй. Ладно, не один, но… Мне казалось, что порядки в свете стали чуть мягче. Видимо, Матильда сохраняла приверженность старым традициям.

— Ваше благородие, я прекрасно понимаю, что у этого… хм… союза не может быть будущего.

— Тогда зачем поддался искушению?

— Буду честен. Матильда, вы ее видели? Поставьте себя на мое место. На какой-то

момент я просто потерял контроль. Может Радамант и мне мозги подправил, я не знаю. Но, клянусь, у меня и в мыслях не было пользоваться слабостью Ирэн. Я обещал обращаться с вашей племянницей как подобает — и я сдержу слово. Собственно, поэтому я и требую встречи с Корфом — нужно, чтобы Ирэн посмотрел сильный менталист.

Баронесса допила виски и снова взялась за портсигар.

— Ты же помнишь, что случилось с тем бойцом, когда Вальтер попытался снять морок?

Я молча кивнул. Чудовищное зрелище и не менее ужасные муки.

Да, Радамант говорил, что Ирэн не было в его списке и вроде бы не собирался ее убивать. Но какие у меня были основания ему доверять? Да и Ирэн наверняка не была для него ценностью. С другой стороны, если Радамант все же рассчитывал однажды сделать меня союзником, вряд ли бы он стал вредить Ирэн. Хотя убить моего дядю ему это не помешало.

Черт. Черт. Черт!

Как же я запутался. И я в упор не понимал мотивов и намерений косоликого относительно меня. Если бы я знал чуть больше… Хоть немного.

Матильда печально улыбнулась.

— Я не стану рисковать жизнью и здоровьем Ирэн, — решительно заявила она и, щелкнув пальцами, прикурила от маленького огонька «Жар-птицы». — Слишком боюсь.

Даже в тусклом свете настольной лампы я видел, что Матильда была бледна. Наманикюренные пальцы подрагивали, в глазах наставницы стояли слезы.

— Не могу рисковать ею. Не могу, понимаешь? — прошептала она. — Ирина — моя наследница. Моя воспитанница. Моя… дочь, и другой у меня никогда не будет.

В словах баронессы сквозила такая бесконечная боль, что я невольно замер. Сила отреагировала на чужие эмоции, усилила и передала мне — аж сердце защемило.

— Радамант сказал одну странную фразу, — сглотнув ком в горле, припомнил я. — Словно намекнул, что морок продержится до испытаний. Возможно, так и будет, и тогда нам осталось ждать недолго.

Матильда неопределенно мотнула головой.

— Как бы то ни было, больше я никому не позволю лезть к ней в голову. Даже Вальтеру.

— Есть и другие менталисты. Можно привлечь мастеров из Аудиториума.

— Нет… Нет.

— Но что же нам тогда делать? — я нервно шагал от книжного шкафа до письменного стола, к которому прислонилась Матильда. — Не можем же мы оставить Ирэн в таком состоянии, тем более накануне испытаний!

— Полагаю, можем. Если ей внушили лишь влюбленность, на ее навыки это не повлияет.

— Могут возникнуть сложности, если мы столкнемся друг с другом на Полигоне, — возразил я.

— Понимаю. Но даже если она сотворит какую-нибудь глупость по причине задурманенных мозгов, то хотя бы останется жива. С большей вероятностью, нежели если сейчас к ней в череп полезет Вальтер.

— Не знаю… Неправильно это все как-то.

— Мир несправедлив, — сухо отозвалась баронесса. — Ко всем.

Она убрала пустой бокал на стол и потянулась к пепельнице. Я остановился, ожидая ее решения.