Сократ и афинская демократия
Шрифт:
Итак, в марте 399 года до н. э. дело «низы демоса против философа, критикующего то политическое устройство, в котором они занимают доминирующее положение» началось. Как уже было сказано в главах выше, сам Сократ отнесся к информации о инициировании против него процесса более чем спокойно, фактически даже показал, что он рад такому развитию событий. Об этом свидетельствует диалог Платона «Теэтет», где в конце разговора Сократ вдруг вспоминает, что ему нужно идти в суд, куда было передано обвинение Мелета и при этом совершенно не расстраивается.
Поскольку Сократ никогда не участвовал в судебных процессах, это очень обеспокоило его друзей. Защитительную
И, тем не менее, неправильно считать, что начинающийся процесс совершенно не заботил престарелого мыслителя; скорее он просто старался поддержать своих взволновавшихся друзей и делал вид, будто полностью спокоен. Так, всего за сутки до начала процесса, общаясь с одним своим старым знакомым, Сократ высмеивает Мелета как длинноволосого, жидкобородого и курносого афинянина из дема Питфа. Однако, высмеивая самого жалобщика, Сократ тем не менее очень серьезно относится к самому обвинению:
«Милый Евтифрон, — говорит Сократ собеседнику, — то, что афиняне высмеивают меня — это пустяк. Афинян, как мне кажется, не слишком задевает, если кто–либо считается сильным в философии, лишь бы он не был способен передать свою мудрость другим (выделено автором). Но вот когда они думают, что кто–то делает и других подобным себе, они приходят в ярость — либо из зависти, либо по какой–то иной причине… Коли они начинают дело всерьез, то совсем не ясно, чем это может кончиться, — разве это только видно вам, прорицателям» [13].
Данное высказывание свидетельствует, что Сократ правильно понимает суть происходящего: афинское общество было недовольно не столько самим Сократом, сколько тем, что он популяризирует, распространяет свои критические убеждения в полисе (особенно в среде молодежи), исподволь, планомерно подготавливая оппозицию существующей демократическо- охлократической системе.
Когда Мелет уже подал в суд свою жалобу, знакомый Сократа Г ермоген, по его словам, слыша, что Сократ говорит обо всем больше, чем о своем процессе, сказал ему, что надо подумать о том, что говорить в защиту. Сократ в ответ спросил его:
«А разве, по–твоему, вся моя жизнь не была подготовкой к ней?
Гермоген спросил его: Как это?
Сократ ответил ему, что он всю жизнь ничем другим не занимался, как только тем, что исследовал вопросы о справедливости и несправедливости, поступал всегда справедливо, а несправедливых поступков избегал, и это он считает лучшей подготовкой к защите.
Разве ты не видишь, Сократ, — сказал опять Гермоген, — что судьи в Афинах, сбитые с толку речью, выносят смертный приговор многим людям, ни в чем не виноватым, и, напротив, многих виновных оправдывают?
Сократ сообщил, что он все это видит и понимает, и уже дважды пробовал обдумывать защиту перед судьями, но этому воспротивился божественный голос, даймон Сократа. И лично
По словам Ксенофонта, придя к убеждению, что умереть ему лучше, чем продолжать жить, он, как вообще не противился добру, так и перед смертью не выказал малодушия; напротив, радостно ожидал ее и свершил [15].
Итак, имея принятое решение о готовности умереть, Сократ спокойно ждал начала судного дня…
И вот наступил день процесса. Выбранные методом слепой жеребьевки, 501 судья народного суда–гелиэи с интересом разглядывали легендарного Сократа, вот уже добрых тридцать лет являющегося «визитной карточкой» Афин, провозглашенного когда–то пифией самым мудрым человеком современности. Поскольку афинский суд был состязательным, то судьи и присутствующие могли предполагать, что признанный мастер дискуссий Сократ проявит себя во всем блеске и запутает заявителей в логических силлогизмах.
Судя по всему, именно по этой причине, хотя непосредственно на процессе выступал только формальный заявитель Мелет, заявителей было все- таки трое: Мелет, Анит и Ликон. Дело тут было в том, что обвинители явно боялись проиграть Сократу. А согласно афинским законам, обвинитель, который не смог собрать 1/5 голосов судей гелиэи, в итоге платил штраф 1000 драхм и лишался права подавать в дальнейшем жалобы в суд. Именно поэтому обвинитители допускали возможность своего поражения и собрали пул из трех человек, рассчитывая при неблагоприятном для себя исходе дела разделить эти 1000 драхм на троих. В связи с этим, можно согласиться с А. Ф. Лосевым, что само это обстоятельство наводит на мысль, что процесс над Сократом был хоть и социально «заказным», но все–таки более или менее объективным, и Сократ вполне мог его выиграть [16]. Но, судя по всему, выигрывать суд не входило в планы Сократа. Решив красиво уйти из жизни, Сократ сделал все для того, чтобы настроить против себя судей.
Допуская свое поражение и, судя по всему, отчаянно труся, в ходе всего процесса Мелет как заклинание повторяет свою просьбу к судьям не поддаться на демоническое очарование Сократа. Однако, оценив обвинительную речь Мелета как «разнаряженную и украшенную изысканными выражениями», сам
Сократ, по его словам, говорил речь простую, состоящую из первых попавшихся слов [17].
Сам суд должен был состоять из двух этапов:
— первого слушания по поводу определения присяжными того, виновен ли обвиняемый в том, что ему инкриминировалось, или нет;
— в том случае, если присяжные признавали его виновность, начинался второй тур слушаний с определением конкретного наказания для осужденного.
Начиная свое выступление на первой части суда, Сократ подходит к вопросу издалека, начинает с предыстории своего противостояния афинскому обществу и разделяет своих обвинителей на давнишних, тех, кто много раз обвинял его раньше (хоть и не доводили дело до суда), и тех, кто подал обвинение в суд конкретно в этот раз. При этом он справедливо говорит о том, что правильнее всего ему для начала защититься от тех обвинений, которым он подвергался раньше, а только потом от обвинений Анита и Мелета. Сократ отдает себе отчет в том, что против него уже давно возникло сильное ожесточение, и его погубит вовсе не Мелет и не Анит, а клевета и недоброжелательство многих (выделено автором) — то, что, по мнению Сократа, погубило уже немало честных людей, да и будет губить их дальше.