Сократ: учитель, философ, воин
Шрифт:
Фрагмент фрески «Афинская школа»
Между прочим, этот человек тоже присутствует на фреске Рафаэля. Он стоит в стороне и что-то втолковывает прислонившемуся к стене и явно озадаченному его словами красивому юноше. На центральные фигуры этот старик не обращает никакого внимания. В нем нет ничего монументального. Он лысоват, сутул, плохо одет и явно не достоин занять место рядом с величественными «отцами» идеализма и материализма. Да он на это и не претендует. Хотел того Рафаэль или нет, но он верно ухватил самую сущность этого человека, который меньше всего заботился о впечатлении, производимом на окружающих, и не претендовал на знание всех тайн Земли и Неба. Больше всего на свете он любил задавать людям вопросы, которые всю жизнь мучили его самого и ответы на которые отыскать не смогли ни Платон, ни Аристотель. Этот старик – Сократ, с чьим именем связано рождение главной, по мнению Аристотеля, из наук: философии.
Фрагмент
Зачем нужна философия?
Не Ньютон установил законы механики, он только открыл, что они существуют. Квадрат катетов был равен квадрату гипотенузы, даже когда по Земле бродили динозавры, но только после Пифагора это стало известно человечеству. И мы можем сказать, что вовсе не Сократ придумал законы человеческого мышления. Но он первым заметил, что они существуют. И принялся их изучать. Свои исследования он называл поисками мудрости и звал всех стать его спутниками.
Зачем нужны законы Ньютона – понятно. Без них не были бы возможны научно-технический прогресс, промышленная революция, полеты в космос и многое другое. Зачем нужно знать теорему Пифагора – тоже не вопрос: она упростила решение множества строительных задач, стала основой астрономических расчетов и в конце концов породила век электроники и интернета.
Но зачем нам знать, как мы думаем, какими способами познаем, как решаем, что правильно или нет и как различать добро и зло? Зачем заниматься самокопанием? На этот вопрос ответить значительно сложнее. Если бы мы задали его самому Сократу, то он, пожалуй, ответил бы, что стремление к «самокопанию», то есть к поискам мудрости, «присуще нашей душе». А если бы мы спросили его, что такое душа, то он очень обрадовался бы: это означало бы, что мы попались на крючок и, сами того не заметив, отправились вместе с ним в долгий путь. Ведущий, правда, не в дальние страны, а в глубины нашего сознания.
Дело в том, что законы мышления точно так же, как и законы физики и математики, существуют независимо от того, хотим мы этого или нет. Камень все равно полетит сверху вниз с определенным ускорением, даже если мы не знаем законы механики или они нам совсем не нравятся. Получается, что лучше все-таки их знать – хотя бы для того, чтобы вовремя отскочить в сторону. Точно так же наше мышление и душа будут вести себя определенным образом и управлять нашими поступками независимо от того, хотим мы, как призывал Сократ, «познать самих себя» или нет.
На определенном этапе развития у человеческого общества возникает потребность в новых видах и формах знания: об окружающем пространстве, себе самом или каждом человеке в отдельности. Так что, даже если бы Ньютон не заинтересовался механикой, а Сократ – человеческой душой, где-нибудь, когда-нибудь кто-то другой написал бы: «Действие равно противодействию» или произнес странную фразу: «Я знаю, что ничего не знаю». Но поскольку это случилось именно в Греции в V веке до н. э., мы и отправимся туда, чтобы понять, кем были люди, создавшие науку о мысли и о душе. Да и большую часть других наук, которыми с тех пор занимается человечество.
Почему Греция?
Древняя Греция, а вернее, ее основная, «исходная» часть занимала примерно ту же территорию, на которой расположено современное государство Греция: южную оконечность Балканского полуострова и острова Эгейского моря. Пожалуй, нигде на глобусе не отыскать более изрезанной береговой линии, образующей бесчисленное количество больших и малых мысов, заливов, многие из которых представляют собой удобные бухты, то есть подходящие места для рыбацких поселков. Но на полуострове есть и равнины, благоприятные для ведения сельского хозяйства, а теплый морской климат обеспечивает хорошие урожаи. Хотя древние греки считали себя единым народом – эллинами (и страну свою называли не Грецией, а Элладой), но делились они на множество племен и говорили на разных диалектах, из которых со временем (а точнее, именно в то время, о котором мы рассказываем) сложился литературный аттический диалект, на котором и были написаны признанные произведения греческой классики. Эллинские племена – ионийцы, дорийцы, ахейцы, эолийцы и другие – заселяли Грецию не одновременно, а волнами, при этом воевали друг с другом за плодородные или удобные для поселения земли. Видимо, тогда они мало чем отличались от других племен бронзового века – то есть от тех, кого впоследствии с изрядной долей презрения сами называли «варварами». Но потом все неожиданно изменилось.
Историки и сегодня спорят, почему так случилось, что именно в этой части Европы в VI и V веках до н. э. произошли события, оказавшие такое глубокое воздействие на всю последующую политическую, экономическую и технологическую историю человечества, развитие мировой науки и культуры и формирование того, что сами же греки назвали философией, то есть любовью к мудрости. Среди причин называются и географические, и климатические, и военно-политические условия, в которых оказались греческие племена. Есть версия, которую большинство современных историков отвергают как расистскую: о некой особой генетической одаренности древнегреческих племен. Лев Гумилев считал, что ко всем этим причинам надо добавить и сложный процесс этногенеза, начало которому дал пассионарный толчок, будто бы произошедший вследствие космического облучения мест первоначального расселения эллинов. Пик этой пассионарной активности якобы и пришелся на V век до н. э. Но нас больше интересуют не причины бурного развития эллинской цивилизации, а его плоды.
Независимый характер
Скалистые и труднопроходимые горы делят Грецию на небольшие обособленные районы, а благоприятный климат и хорошие
В истории Греции известны случаи, когда жителям одного города удавалось не только завоевать, но и полностью подчинить себе жителей другого и даже сделать их своими рабами [1] . Но это исключения. А так греки отличались нравом независимым, но немного провинциальным. Большинство из них привыкли довольствоваться малым, целиком были погружены в дела собственных полисов и очень мало знали не только о других странах и народах, но даже о жителях других регионов Греции.
1
Имеются в виду Мессенские войны, исходом первой из них (2-я половина VIII в. до н. э) было завоевание Мессении, вторая и третья – подавление восстаний (2-я половина VII в. до н. э. и 465–458 или 455 гг. до н. э.).
Как персы открыли для греков большой мир
Одной из самых богатых заморских колоний греков был город Милет в Малой Азии. Богатым он стал потому, что через него велась торговля по Средиземному морю. Поэтому цари больших государств Ближнего Востока хотели прибрать к рукам и сам город, и его богатства. А Милет, конечно, сопротивлялся, и довольно успешно. Но персидская империя Ахеменидов была слишком могущественна, и Милет отправил посольство в европейскую Грецию – просить помощи у соотечественников. Милетские послы никак не могли пропустить Спарту – милитаризованное государство, свободные граждане которого не занимались ничем, кроме военных упражнений и подавлений восстаний соседей, до того обращенных в рабство. Цари Спарты полагали, что происходят по прямой линии от самого Геракла (который, как известно, был сыном верховного бога Зевса). На этом основании они считались старшими среди царей Греции и символическими патронами всей страны. Но, конечно, куда важнее этой сомнительной родословной была военная сила спартанской армии – самой большой и самой боеспособной в Греции. Милетские послы, одетые очень красиво и торжественно – как и подобает послам богатого города, – очень удивились, что царский дворец в Спарте представлял собой деревенскую, по их представлениям, хижину и что вместо слуг или охраны их встретила маленькая оборванная девочка. Это была Горго, дочь царя Клеомена. (Впоследствии она стала женой другого знаменитого спартанского царя – Леонида. Того самого, который бился с персами при Фермопилах.) Сам Клеомен сидел во внутреннем дворике и чертил что-то палкой на песке. Послы пришли в ужас, когда выяснилось, что потомок Геракла не имеет представления о том, где находится Милет, что существует Персидская империя и что от берега моря до ее столицы несколько месяцев пути. «Папа! Не соглашайся! Они хотят заманить тебя в пустыню!» – закричала Горго, которая (вместо мудрых советников, которых ожидали увидеть послы) присутствовала при переговорах. А когда милетцы стали соблазнять Клеомена богатствами Азии, Горго опять вмешалась и со словами: «Папа, еще немного, и они тебя подкупят!» – увела царя, как видно, человека бесхитростного, во внутренние помещения. Так спартанцы и не стали помогать Милету. Зато ему помогли жители другого греческого полиса – Афин и этим очень рассердили персидского царя Дария. Он, а потом его сын Ксеркс потратили несколько десятилетий, огромные человеческие и материальные ресурсы на то, чтобы «окончательно решить греческий вопрос»: завоевать или сделать своими вассалами греческие государства. Как известно, это им не удалось. В так называемых Греко-персидских войнах победу одержали греки, а Персидская империя вскоре сама стала объектом их агрессии и в конце концов была окончательно уничтожена Александром Македонским.