Сокровенный смысл жизни. Том 1
Шрифт:
Поэтому мы надеемся, что в 2000 году мы войдем не только в новый, но и в лучший мир, и это будет результатом работы каждого из нас. Пусть никто не говорит: «Я не могу». В той или иной мере, в обществе или сами по себе, все мы можем сказать: «Я хочу делать то, что мне по душе, то, что мне диктует моя воля». Иначе говоря, все мы можем так или иначе вновь встретиться сами с собой. Сделать за день или за неделю хотя бы одно маленькое, но доброе дело. Попытаться изучить то, что нам хотелось знать. Найти контакт с теми, с кем мы хотели бы познакомиться ближе.
Мы уже сейчас могли бы жить в 2000 году, поскольку все мы современники, но не все – сверстники. Другими словами, все
Мадрид, 1975 г.
Д. С. Гусман
Конец века и не только
Из выступления на семинаре, посвященном наследию, которое мы оставим нашим детям
Когда подходит к концу какой-либо цикл, мы склонны размышлять о пройденном этапе и делать выводы, используя возможность обрести новый опыт на основании того хорошего или плохого, что было нами пережито.
В целом этот век был веком великих мечтаний и попыток их осуществить и одновременно веком великих провалов. Конечно, были и удачи, но по большей части человечество было ослеплено своими проблемами и конфликтами.
Две мировые войны оставили глубокий отпечаток в сознании людей, не говоря уже о бесчисленном множестве конфликтов более мелких, но не менее кровавых, которые по сей день разгораются практически по всей земле и перспектив для разрешения которых пока не видно. День за днем то там, то здесь возникают новые пограничные столкновения, новые этнические и расовые распри, новые очаги национальной напряженности, появляются новые религиозные фундаменталисты… Новые ли?
В нашем веке, кажется, многое изменилось, было множество сложных ситуаций; теперь он как ни в чем не бывало подходит к своему завершению, и приходится с болью и горечью признать, что все осталось таким же, как раньше, а в чем-то и стало хуже. Будущее же вырисовывается очень неопределенно, иногда давая нам почву для домыслов и догадок, но не более того. В эти последние годы века все ускоряется, и, учитывая то, чем мы располагаем, очень непросто предсказать, что нам готовят грядущие времена.
Утопии
Многие указывают на обреченность утопий, называя этим словом мечты, в свое время будоражившие много людей. Почему они провалились? Из-за своего утопического, то есть нереального, характера? Из-за того, что поставленные цели в те времена были недостижимы? Из-за того, что человек был не в силах их реализовать?
Утопии, или явно неосуществимые мечты, всегда были крупнейшими двигателями Истории.
Возможно, они не воплотились потому, что был неправильно разработан план действий, или потому, что другие идеи, изначально обреченные на неудачу, оказались более сильными, чем эти мечты, эти идеалы. Кого не привлекает жизнь более достойная, более уважаемая, более счастливая? Но у каждого свои представления об этом. Как правило, государственные системы строятся на вполне приемлемых основах, но обычно получается, что они превращаются в жесткие рамки, навязанные людям, подобно стальной броне, причем в любом случае без
Идеологии
Помимо всеобщей паники, наш век породил также целый ряд идеологий. Мы констатируем это сейчас, не задаваясь целью анализировать, плохими они были или хорошими. Чем идеологии отличаются от утопий? Можно ли сказать, что утопия рождается чувством, а идеология управляется только разумом? Или нужно рассматривать утопию как мечту, а идеологию – как план действий? Правомерно ли так категорично разделять их, исключая, в зависимости от обстоятельств, либо разум, либо чувства? Повседневная реальность свидетельствует, что нет: оба эти фактора, эмоциональный и рациональный, всегда присутствуют вместе.
Наверное, можно сказать, что господствовавшие в этом веке идеологии не были совершенными, что человек не находил себе места в этой системе и в огромном разнообразии потребностей. Наверное, за исключением некоторых незначительных деталей, будучи замкнутыми, они не вмещали многих людей, которые чувствовали себя отвергнутыми идеологией. Но с полной уверенностью можно утверждать, что все эти идеологии не продержались долго и принесли множество разочарований.
Как мы уже говорили, сегодня стоит только упомянуть слово «идеология» – это единственное понятие, которое мы признаем, даже если не называем его своим именем, – как сразу становится ясно, что речь идет об идеологии бессилия и ограниченной власти. Никто уже не хочет работать ради мира идеального и лучшего, все стремятся к простым и незамысловатым целям, которых можно достичь без малейших усилий, без каких-либо обязательств, по-настоящему ни в чем не участвуя.
Сегодня популярны заявления о высоких идеях и принципах, излагаемых еще более высокопарно. Но практически все согласны с тем, что эти идеи и принципы не идут дальше слов и на практике совершенно бездейственны.
Грандиозные планы покорить природу ради лучшей жизни повисли в воздухе. Чего, кроме ее разорения и загрязнения, добились мы на своей собственной планете? Что получили от космических приключений? Можем ли мы справиться с новыми эпидемиями и неизлечимыми болезнями? Нет. Однако мы продолжаем работать в этом направлении почти автоматически, по привычке, уже потеряв веру в цель.
Политика
Несмотря на широкое распространение различных политических партий и систем, чрезмерное обилие предложений и отсутствие конкретных результатов привели к обратному эффекту – аполитичности.
Никто не хочет брать на себя политическую ответственность, кроме тех, кто входит в эти партии. Но частая перемена мнений и решений этих людей внушает большое недоверие несчастным последователям программы, которую никто никогда не узнает и не поймет.
Политика – это нечто абстрактное и, по правде говоря, не решающее проблем, которые волнуют людей в их обычной жизни. Политика – это не правление: это деятельность, почти всегда отклоняющаяся в сторону грандиозных экономических или научно-технических проектов, которые ни в коей мере не улучшают повседневную жизнь людей. Человеку свойственно пасовать перед неразрешимыми конфликтами и несправедливостью.
И поэтому в обществе нет согласия, никого не интересуют общественные дела, каждый сражается за улучшение собственной жизни. Поэтому процветают маленькие группки, этнические или расовые сообщества – налицо великое разделение, великий раскол, огромная нехватка общения. Каждый говорит на своем языке, и в результате мы имеем настоящую Вавилонскую башню, где один человек не только не понимает другого, но даже не хочет понять.