Сокровища Атлантиды
Шрифт:
Они спускались по обледеневшему трапу, скользя на каждой ступеньке и с трудом удерживаясь на ногах. Добравшись до нижней палубы, Питт уверенно повел спутников на корму, не обращая внимания на старинные бронзовые пушки, выглядевшие почти такими же новенькими, как в тот день, когда их выкатывали из ворот литейной. А вот и та самая кладовая, оставленная открытой Мендерами и матросами с “Паловерде”, вынужденными спасаться бегством из-за неожиданной подвижки ледяного поля. Кровь в жилах Питта заструилась вдвое быстрее обычного, пульс резко участился. Он первым вошел внутрь и осветил помещение фонарем.
От палубы до подволоки, как в 1858 году, штабелями
Питт нагнулся и начал осторожно доставать предмет за предметом из уже вскрытых ящиков, аккуратно расставляя их да полу каптерки. Вскоре перед ним выстроилась целая коллекция статуэток, изображающих не только обычных домашних и диких животных вроде кошек, собак, быков или львов, но и каких-то неведомых зверушек, напоминающих иллюстрации к волшебным сказкам. Некоторые были отлиты из меди, но большинство – из бронзы. Попадались и человеческие фигурки, с преобладанием женских; все в длинных платьях с плиссированными юбками, из-под которых выглядывали странного вида башмачки с оригинальной отделкой. Тщательно заплетенные в косички волосы доходили до талии; груди и прочие выпуклости женского тела были нормальной полноты, без свойственных многим примитивным скульптурам искусственных преувеличений.
Дно ящиков, подобно фишкам на столах казино, покрывали толстым слоем медные диски около пяти дюймов в диаметре и в полдюйма толщиной. На ребре по периметру окружности выгравированы шестьдесят символов, полностью тождественные найденным в Теллуриде, а с обеих сторон – стилизованные изображения мужчины и женщины. У мужчины на голове высокий остроконечный колпак, за плечами просторный плащ, на груди металлическая кираса, а на бедрах короткая юбочка, похожая на шотландский килт. Он запечатлен верхом на единороге, с занесенным над головой широким мечом и явным намерением снести башку чудовищному ящеру с жуткой пастью, полной острейших зубов.
Единственное отличие в облачении женской фигуры на аверсе диска состояло лишь в большем количестве и разнообразии украшений в виде браслетов и бус, изготовленных из материала, напоминающего перламутр. Она также восседала верхом на скакуне с торчащим посреди лба длинным рогом, но в руке вместо меча держала копье и собиралась пронзить им зверя, в котором Питт с удивлением узнал саблезубого тигра, вымершего тысячи лет назад.
Мысли его на миг затуманились в попытке перенестись в другое место и в другое время; пальцы стиснули диск в тщетном усилии войти в контакт с его создателями. Увы, умение заглядывать в прошлое не входило в число экстрасенсорных способностей Питта. Рациональный и приземленный организм легко настраивался на здесь и сейчас, но невидимая стена, отделяющая прошлое от настоящего, оставалась для него непроницаемой.
Вопрос Кокса, заданный с характерным южным акцентом, вывел его из задумчивости:
– Что будем делать со всем этим хозяйством, сэр? Сами начнем грузить на сани или подмогу с ледокола вызовем?
– Сами справимся, – принял решение Питт и повернулся к напарникам. – Я забиваю крышки, а вы перетаскиваете ящики на камбуз и пока складываете там. Потом обвяжем их веревками и спустим на лед через дыру в корме.
– Двадцать четыре места грузовой клади, – быстро подсчитал Нортроп, затем подошел к штабелю и попытался приподнять один из коробов. При этом бледная физиономия гляциолога претерпела ряд изменений цветовой гаммы – от легкого румянца
Кокс, мгновенно оценив ситуацию, выхватил ящик из рук ученого и без усилий, будто ребенка, водрузил себе на плечо.
– Тяжелую работу оставьте мне, – прогудел он покровительственным басом, – а вы, док, лучше помогите мистеру Питту.
– Бесконечно благодарен вам, Аира! – с чувством произнес Нортроп, избавленный от непосильной ноши весом в добрых полцентнера.
Благодаря Коксу, взявшему на себя основную физическую нагрузку, они сумели уложиться в предельно сжатый срок. Великан-помощник с неутомимостью робота сновал между кладовой и камбузом. Питт только успевал обвязывать доставляемые, как по конвейеру, ящики и спускать вниз, где Нортроп устанавливал их на подогнанные сани из расчета по восемь штук на каждые. Как только погрузка завершилась, Питт приблизился к выходу из пещеры и вызвал по рации “Полярную бурю”.
– Привет, Дэн! – весело крикнул он в трубку, узнав Гилспи по голосу. – У нас тут снаружи такая метель, что ни зги не видно. А у тебя?
– Наш метеоролог обещает, что через несколько часов буря стихнет.
– А еще у нас все трое саней под завязку загружены ценнейшими вещами, – сообщил Питт.
– Помощь нужна?
– Учитывая, что на каждого приходится примерно по восемьсот фунтов, любая помощь будет горячо приветствоваться.
– Тогда ждите, пока погода не переменится, – сказал Гилспи. – Я лично поведу спасательную партию.
– Не уверен, что твое присутствие здесь так уж необходимо, – неодобрительно хмыкнул Питт. – Оставался бы ты лучше на борту.
– Дирк, старина, ты в своем уме?! Остаться на борту и упустить шанс прошвырнуться по палубам настоящего парусника восемнадцатого столетия? Да я за весь коньяк Франции от такого не откажусь!
– Ну, как знаешь. Тогда я представлю тебя капитану.
– Ты видел капитана? – с любопытством спросил Гилспи.
– Пока нет, но, если Роксана Мендер не преувеличила, он должен быть по-прежнему свеж как огурчик.
Капитан Ли Хант сидел за тем же столом и в том же кресле, в котором умер в 1779 году. Ничто не изменилось с тех пор, если не считать чуть заметной прямоугольной выемки в слое льда и инея на том месте, где лежал судовой журнал. Питт с грустью окинул взглядом колыбель и застывшую в кресле напротив миссис Хант, чья двухвековая скорбь наконец-то скрылась под ледяной маской. А в бесформенной груде смерзшихся белых кристалликов у двери каюты лишь с большим трудом можно было опознать верного пса.
Питт и его спутники прошлись по каютам, то и дело выхватывая из мрака лучами своих фонарей тела давно умерших пассажиров. Их покрывали нарядно искрящиеся ледяными блестками саваны, под которыми едва угадывались контуры человеческих фигур. Питт попытался представить себе последние минуты этих людей, но трагедия их гибели была столь ужасной и всеобъемлющей, что сама мысль о ней показалась ему невыносимой. Тягостное зрелище восковых фигур, навеки застывших под оболочкой льда, таким гнетом давило на психику, что невозможно было представить их живыми, дышащими, ведущими повседневную жизнь и еще не подозревающими о том, какая страшная судьба уготована им всем в одном из самых далеких и труднодоступных уголков мира. Выражения некоторых лиц, гротескно искаженных наросшей ледяной коркой, вообще не поддавались описанию. О чем думали они, лишенные всякой надежды на спасение, в последние мгновения перед смертью?