Сокровища Хокса Хагена
Шрифт:
Дейв вышел из морозильника. В руках он держал здоровенное яйцо.
Сдобренная попавшимися под руку специями – перцем, молотой кожурой венерианского яцуса и солью с глубин моря Эльзы, – это была самая вкусная яичница во Вселенной. Но яичница оказалась настолько большой, что за один раз съесть её было невозможно при всём желании.
Тогда Дейв взял сковородку и отправился с ней в каюту капитана, которая стала его личными апартаментами.
Каюта Фрагсторга Биллеса была просторной, с внутренней отделкой лакированным деревом. Здесь стояли солидный диван с кожаной обивкой, кресла с деревянными подлокотниками и подставками для ног. На столе Фрагсторга Дейв приметил
Вместе с постаментом она была похищена во время войны с городской площади Тархара планеты Дахо. Этот мемориал – высокий для обитателей Дахо и небольшой в руках человека – Фрагсторг приобрёл у торговца космическим антиквариатом. Торговцу же статуя ящера-астронавта досталась от известного в определённых кругах похитителя ценных экспонатов – Лу Яна. Но Дейв, конечно, ничего подобного знать не мог и решил, что на столе обычный антиквариат. Статуя эта изображала Црап-Царапа – первого динохура-донога, полетевшего в космос тысячу земных лет назад. Для целой империи Юстилус планеты Дахо это был величайший из героев, от подвига которого динахуры-доноги начали новое летоисчисление. Но Фрагсторг Биллес – вандал из вандалов – преспокойно стряхивал пепел в шлем, который инопланетный ящер-астронавт держал под локтем.
Что ж, несмотря на такое унижение, бронзовый динохур-доног по-прежнему взирал с гордостью и чувством собственного достоинства. Чего нельзя было сказать о грустном, похожем на земного бегемота, тедакле. Трофейная голова этого инопланетного животного взирала со стены. Жёсткие носовые хрящи, которыми тедакль при жизни срывал плоды, чтобы запихнуть в рот, торчали вверх, точно скрюченные пальцы. Этим хрящам Фрагсторг нашёл практичное применение – вешал на них одежду.
Дейву не нравились трофейные головы. Когда он заходил в бар, оформленный чучелами животных, ему всегда казалось, что они смотрят на него с каким-то укором, как будто это он их убил. Из каюты Фрагсторга предстояло выбросить много всякого хлама. С головой тедакля Дейв решил разобраться прямо сейчас. Он снял её со стены и выставил за порог.
В каюте Фрагсторга Биллеса был ещё один предмет, который особенно заинтересовал Дейва. Он даже решил, что это второе ценное приобретение после корабля, настолько для него оно оказалось важным. То был большой, занимающий пятую часть каюты, рельефный глобус Марса, окутанный голографической оболочкой, изображающей атмосферу.
Глобус медленно вращался. Он получал сигналы от далёких орбитальных спутников Марса о погоде, облачности, бурях и приливах, и всё это воспроизводил для своего зрителя. Одна половина шара была скрыта тенью, здесь горели огни полисов и трасс. На светлой стороне блестели искусственные каналы и моря. Вершины гор были скрыты голографической пеленой облаков.
Дейв любовался сферическим экраном-глобусом. Полис Новая Саванна найти несложно, тем более для его уроженца. Нужно ориентироваться по огромному вулкану Олимп, который сразу бросается в глаза. К Новой Саванне на глобусе уже приближалась линия светораздела – терминатор. И заветная точка – родной город Дейва – начинал мерцать, как будто бы тысячи населяющих его жителей зажигали огни в своих домах.
Дом. Милый дом.
В те времена Новую Саванну накрывал большой стеклянный купол. Когда Дейву исполнилось девять, местные власти объявили, что пришло время демонтировать защитное сооружение. Колонисты восстановили атмосферу на Марсе, поэтому их
Марс стал первой планетой, на которой людям удалось полностью завершить терраформирование. Небо стало голубым, как на Земле. За пределами колоний, открывших над собой небо, сама собой начала появляться дикая растительность – её больше не приходилось высаживать. Подошва Олимпа близ Новой Саванны поросла молодым лесом, который питали ручьи, побежавшие со снежной вершины мёртвого вулкана. Эти же ручьи давали начало искусственным каналам, что прямыми линиями разделяли Новую Саванну на районы, и устремлялись к планетарной столице – к мегаполису Марс.
Отец Дейва Энатон Беккер работал оператором робоэскаватора в Новой Саванне и за её переделами. Он рыл каналы. То была простая рабочая профессия, но Дейв гордился папой так, как если бы тот служил мэром или работал банкиром. Энатон не имел собственного офиса в стеклянном небоскрёбе или маленькой фирмы, но зато этот честный и добрый человек все силы вкладывал в благоденствие будущих марсиан. Он верил, что его работа не менее важна, чем деятельность начальника полиса. Ведь как бы люди обошлись на новой для них планете без водяных систем? Этой мыслью о важности своей профессии Энатон тешил совесть каждый раз, когда укорял себя за бедность семьи.
Дейв давно не вспоминал эту пору своей жизни. В своих размышлениях о жизни он всегда стремился обойти печальные воспоминания. Между далёким прошлым и настоящим стояла возведённая им стена. Однако сейчас, когда он смотрел на реалистичную модель Марса и наблюдал за крохотной Новой Саванной, в его воображаемой стене возникла брешь. Из этой дыры пробился луч проектора, который стал неумолимо высвечивать перед мысленным взором человека сцены из его детства.
Среди множества мелькающих кадров Дейв почему-то выхватил один, на котором увидел мальчика за школьной партой. Этот ребёнок беззаботно рисовал на планшете робота-рабочего. Одна рука робота была с растопыренными пальцами, а другая – с клешнёй. Вообще-то шёл урок математики, а не рисования. Но мальчик был мечтательным, а потому не очень-то обязательным и собранным.
Учитель, надменно поглядывая на ученика, прошла мимо его парты, но неряха даже не заметил этого, настолько увлёкся своим рисунком.
– Дейв Беккер, если ты не будешь учиться как следует, кем ты тогда станешь? – строго произнесла мисс… мисс… Как её звали?
И как она выглядела? Дейв не помнил её внешность. На голове у этой мисс была странная копна фиолетовых волос. Такое точно никогда не забудешь. Ученики так и называли её за глаза – Копной-Свеклой.
Все одноклассники обернулись на Дейва, когда она сделала замечание. Он обмер и покраснел. Ему всегда было страшно, когда взрослые разговаривали с ним строго, он боялся множества взглядов, устремлённых на него. Но больше всего он не хотел падать в глазах Джейн.
В этот раз учитель потребовала встать. Дейв послушно поднялся из-за парты, чувствуя, как жар ударил в лицо. Он бегло поймал на себе взгляд Джейн. Кажется, вся эта сцена не представляла для неё ровным счётом никакого интереса. Как и он сам. Хотя другие ребята с интересом ждали, когда можно будет посмеяться над нелепыми ответами незадачливого одноклассника.
– Ты учишься хуже всех в классе, – продолжала учитель, дав повод даже самым отъявленным невежам почувствовать своё превосходство. – Ты не сосредоточен, ты всегда занимаешься на уроках чем-то посторонним. Вот сейчас… Почему ты рисуешь?